Святитель Иоанн Златоуст

Тяжкое рабство греху и свободная вопя человека. Неисправимость Каина и ужасное его преступление. Безмерная благость Божия к братоубийце, и его нераскаянность. Божественное наказание Каина и позднее его раскаяние. Угроза седмеричного наказания убийцы Каина и отсюда нравственный урок.

1. Как неизлечимыя раны не поддаются ни острым, ни смягчающим лекарствам, так и душа, раз сделавшись пленницею и предавшись какому-нибудь греху, если не хочет сама подумать о собственной пользе, не исправляется, сколько бы кто ни внушал ей; она, как будто бы совсем не имея слуха, не получает от увещания никакой пользы, не потому, что не может, но потому, что не хочет. Впрочем, с волею (человека) не то, что бывает с телесными ранами. В телесной природе недуги часто бывают неизлечимы, но с волею не так: напротив, нередко и злой человек, если захочет, может перемениться и сделаться добрым, и добрый если не будет бдителен, может развратиться. Господь всяческих, создав нашу природу свободною, хотя с Своей стороны делает все, и следуя Своему человеколюбию, и зная тайны, сокрытыя в глубине души, увещевает, советует и предостерегает от злого дела, но не принуждает, а предложив соответствующия врачества, предоставляет все на волю больного. Так произошло теперь и с Каином. После такой (Божией) заботливости о нем, смотри, в какое он впал неистовство. Ему надлежало, сознав свой грех, позаботиться об исправлении; а он, как пьяный, к первой болезни и ране прибавляет другую язву и, не приняв лекарства, предложеннаго ему с таким усердием, напротив спеша привести в исполнение задуманное убийство, начинает дело хитростию и лукавством, и льстивыми словами обольщает брата. Так звероподобен бывает человек, предавшийся злу. Насколько велико и почтенно (по своей природе) это разумное существо, особенно когда устремляется на делание добра, настолько же оно походит по жестокости на лютых зверей, когда уклоняется к злу. Впавши в дикость их, это кроткое и разумное существо далеко даже превосходит и их лютостью. Посмотрим, что произошло и в настоящем случае. И рече Каин, сказано, ко Авелю, брату своему. пойдем на поле. Слова брата, а намерение убийцы. Что ты делаешь, Каин? Разве не знаешь, кому говоришь? Не думаешь, что речь у тебя с братом? Не думаешь, что он родился от одной с тобою матери? Не понимаешь гнусности своего предприятия? Не страшишься Судии, Котораго обмануть нельзя? Не трепещешь при мысли о злодеянии? Зачем увлекаешь брата в поле и уводишь его из отеческих объятий? Для чего лишаешь его отеческой помощи? Что за странность, что ты теперь влечешь брата в поле, - теперь пытаешься делать то, чего не делал прежде и, заменяя братскую любовь личиною дружбы, хочешь поступить с ним вражески? Какое неистовство! Какая свирепость! Положим, что ты, в ослеплении ума; нисколько не обращаешь внимания на братское расположение, не познаешь и самой природы; но за что так вооружился ты против того, кто ничем не оскорбил тебя? За какую вину и со стороны родителей хочешь причинить им такое огорчение, и быть первым совершителем этого ужаснаго дела, хочешь первый показать им эту насильственную смерть? Так ли платишь им за воспитание? Какая дьявольская хитрость возбудила тебя к этому делу? Разве можешь ты сказать, что благоволение к нему (Авелю) общаго всех Владыки заставило его гордиться пред тобою? Не для отвращения ли тебя от этого убийственнаго намерения Бог подчинил тебе брата и поставил под твою власть, сказав: к тебе обращение его, и ты тем обладаеши? Действительно, эти слова нужно разуметь о подчинении брата (Каину). А некоторые говорят, будто это сказал ему Бог о принесенной им жертве: к тебе обращение его, т.е. дара, и ты тем обладаеши, т.е. ты сам воспользуешься им. Итак, предложивши то и другое (объяснение), я предоставляю вашему благоразумию - принять то, которое покажется вам более сообразным. А мне кажется, что это сказано о брате. И бысть, внегда быти им на поли, воста Каин на Авеля брата своего и уби его (ст. 8). Ужасный поступок, пагубная дерзость, ненавистное дело, непростительный грех, замысл души зверской! Воста, говорит, на Авеля брата своего и уби его. О, мерзкая рука! О, жалкая десница! Впрочем, не руку надобно называть мерзкою и жалкою, но намерение, которому послужил этот член. Поэтому скажем так: о, дерзкое, гнусное и жалкое намерение! И чтобы мы ни сказали, не скажем всего, чего оно заслуживает. Как не оцепенела его рука! Как она могла поднять меч и нанести удар? Как душа его не вылетела из тела? Как она возмогла исполнить это беззаконное предприятие? Как не поколебалась и не изменила намерения? Как не подумала о природе? Как не размыслила, прежде совершения дела, о его конце? Как он мог, по совершении убийства, смотреть на тело брата, трепещущее на земле? Как мог видеть труп, поверженный на земле, и не впал тотчас в изнеможение от этого зрелища? Если мы, по прошествии стольких лет, каждый день видя умирающих, умирающих притом естественною смертию, и нисколько не близких вам людей, сокрушаемся и, хотя бы умерший был наш врага, прекращаем вражду, - тем более Каину следовало бы содрогнуться и тотчас же испустить дух, когда. он видел, что тот, с кем он недавно беседовал, - брат от одной матери и от одного отца, родившийся из одной с ним утробы, привлекший на себя Божие благоволение, вдруг лежит, бездыханный и неподвижный, и трепещет на земле.

2. Но посмотрим, какое и после этого безбожнаго поступка и после такого преступления, незаслуживающаго никакого извинения; - посмотрим, какое снисхождение и человеколюбие являет Боа всяческих. И рече Бог к Каину (ст. 9). Это одно уже, что Он удостоил Своей беседы совершившаго такое преступление, какую показывает благость? Если мы часто гнушаемся и подобными нам людьми, когда увидим их совершившими подобное преступление, то тем более должно удивляться благому Богу, явившему столько терпения, и - совершенно справедливо. Он - врач и отец любвеобильный. Как врач, Он употребляет все меры и средства, чтобы страждущим лютыми болезнями возвратить здоровье; а как отец любвеобильный, Он желает, силою отеческой любви, привести в прежнее благополучное состояние (детей) по безпечности утративших свое благородство. Так как благость Его безмерно велика, то Он хочет и дерзнувшему на такое беззаконие явить великое Свое человеколюбие, говорит ему: где, есть Авель, брат твой (ст. 9)? Велико и безмерно снисхождение Божие? Спрашивает (Бог) не потому, чтобы не знал; нет, Он и с ним (Каином) поступил так же, как с отцем его: ничто не мешает нам снова разсказать об этом. В самом деле, как того (Адама), видя скрывающимся от стыда наготы, Бог спрашивал: где еси? (Быт. III, 9), не по незнанию, но желая ободрить его, чтобы он чрез исповедание своего падения омыл грех свой (Ему издревле и изначала обычно требовать от нас исповедания во грехах и даровать прощение), - так и теперь Он спрашивает Каина и говорит: где есть Авель, брат твой? Человеколюбивый Владыка принимает вид незнания для того, чтобы учинившаго такое преступление вопросом побудить к исповеданию греха и чтобы он мог получить некоторое прощение и (воспользоваться) человеколюбием. Где есть брать твой Авель? Что же безразсудный, безчувственный, упорный и бесстыдный? Ему надлежало бы подумать, что (Бог) вопрошает, не по неведению, но чтобы услышать от него исповедание, и нас вразумить не произносить до рассмотрения дела приговора над нашими братьями; надлежало бы помыслить о попечительности Господа, - как Он, желая удержать его от предприятия, и зная замысл души его еще до приведения его в дело, употребил предохранительныя средства; надлежало бы ему, размысливши обо всем этом, остановить свое неистовство, разсказать, что было, показать язву врачу и принять от него лекарство; а он еще увеличивает рану, усиливает затвердение язвы. И рече, сказано, не вем. Смотри, какой безстыдный ответ! Разве ты говоришь с человеком, котораго можно и обмануть? Или не знаешь, жалкий и несчастный, кто беседует с тобою? Не понимаешь, что Он вопрошает по великой Своей благости, желая только найти повод, чтобы показать Свое человеколюбие и чтобы ты, после того, как Он с Своей стороны сделает все, не заслуживал уже никакого извинения, так как сам подвел себя под наказание?

И рече: не вем. Еда страж брату моему есмь аз? Примечай здесь, как обличает совесть, как он (Каин), понуждаемый, так сказать, совестию, не остановился на этом слове: не вем, но прибавил: еда страж брату моему есмь аз? Только что не обличил сам себя. Да если бы у тебя все делалось по (естественному) порядку и по закону природы, то тебе следовало бы быть и стражем братняго счастия, потому что это внушала (тебе) природа, и рожденным от одной матери надлежало быть стражами друг друга. А если ты не захотел этого и отказался быть стражем брата, то для чего сделался и убийцей, умертвил того, кто ничем не оскорбил тебя, и еще подумал будто некому и обличить тебя? Но подожди, и увидишь, что сам убитый будет твоим обличителем, лежащий мертвым станет громогласно обвинять тебя, живого и ходящаго. И рече Бог: что сотворил еси сие (ст. 10)? Многозначительны и эти слова. Для чего, говорит, сделал ты это? Для чего учинил эту безбожную дерзость, мерзкий поступок, непростительное дело, невыносимое безумие, новое и небывалое убийство, в первый раз твоею рукою введенное в общество человеческое? Для чего совершил это великое и ужасное дело, тяжелее котораго нет между грехами? Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли. Разве Я - человек, и слышу только голос, который издается устами? Я - Бог, и могу слышать и вопиющаго посредством крови и лежащаго на земле. Вот как далеко несется голос этой крови, что от земли восходит на небо и, минуя небо небес и высшия силы, достигает самаго престола Царя и жалуется на твое убийство, обличает нечестивое дело. Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли. Разве чуждому и стороннему нанес ты такую обиду? Нет, собственному своему брату, который ничем не оскорбил тебя. Но, может быть, Мое благоволение навлекло на него это убийство, и ты, не имея сил противоборствовать Мне, на него излил свою неукротимую ярость? Поэтому Я наложу на тебя такое наказание, чтобы и твое преступление и наложенное на тебя за него наказание не могли быть преданы забвению, но чтобы случившееся с тобою было уроком для всех последующих. И вот за то, что ты сделал это и привел в исполнение свой злой замысл и от сильной зависти решился на убийство, проклят ты на земли (ст. 11).

3. Примечаешь ли, возлюбленный, разность в проклятии? Не пропусти этого без внимания, но по тяжести проклятия суди о тяжести преступления. Насколько этот грех (Каина) больше преступления первозданнаго (Адама), это желающему можно видеть из различия в проклятии. Там (Господь) сказал: проклята земля в делех твоих (Быт. III, 17), и излил проклятие на землю, оказывая попечение именно о человеке; а здесь, так как дело гибельное, дерзость вопиющая, преступление непростительное, то сам (совершитель его) подвергается проклятию: проклят ты, говорит, на земли. Он поступил почти так же, как змей, послуживший орудием диавольскаго замысла; как тот посредством обмана ввел смерть, так и этот, обольстивши брата и выведши в поле, вооружил против него свою руку и совершил убийство. Поэтому, как змею сказал Господь: про- клят ты от всех зверей земных (Быт. III, 14), так и этому, потому что он поступил подобно тому. Как диавол, движимый завистию и злобою и не перенося неизреченных благодеяний, дарованных человеку с самаго начала, вследствие этой зависти решился на обман, который ввел смерть, так и этот, увидев, что Господь благоволит к его брату, от зависти подвигся на убийство. Поэтому Бог и говорит ему: проклят ты от земли. Проклят, то есть, будешь от той самой земли, яже разверзе уста своя прияти кровь брата твоего от руки твоея (ст. 11). Проклят будешь тою самою землею, которая обагрилась кровию, пролитою так злодейски и такою нечестивою рукою. Затем божественное Писание, яснее определяя проклятие, говорит: егда делаеши землю, и не приложит силы своея дати тебе (ст. 2). Велико наказание, тяжко бремя негодования. Трудиться, говорит, ты будешь, станешь прилагать с своей стороны все старание о возделывании земли, напитанной такою кровью, но не получишь плодов от этих великих трудов; какия ни употребишь усилия, все они будут для тебя безплодны. Да и на этом наказание еще не остановится, но и стеня и трясыйся будеши на земли. Вот и еще величайшее наказание - безпрестанно стенать и трястись. Так как ты, говорит, во зло употребил телесную силу и крепость членов, за это обрекаю тебя на всегдашнее стенание и трясение, чтобы не только ты сам имел непрестанный урок и напоминание о своем беззаконном поступке, но и все, видящие тебя, самым видом твоим. как бы громким каким голосом, вразумлялись не отваживаться на подобныя дела, чтобы наложенное на тебя наказание внушало всем не обагрять земли такою кровию. Для этого не подвергаю тебя и скорой смерти, чтобы твой поступок не был предан забвению; Я заставлю тебя влачить жизнь, тягчайшую смерти, чтобы ты самым опытом познал, какое совершил ты преступление. И рече Каин ко Господу: вящшая вина моя, еже оставитися ми (ст. 13). Многому и очень полезному для нашего спасения можно научиться отселе, если только захотим быть внимательными. И рече Каин ко Господу: вящшая вина моя, еже оставитися ми. Вот полная исповедь! Так велик, говорит, грех, учиненный мною, что не могу получить прощения. Вот, скажет (кто-либо), он исповедал (грех) и исповедал с большою точностию. Но пользы от этого никакой, возлюбленный, потому что исповедь неблаговременна. Надлежало бы сделать это в свое время, когда можно было преклонить Судию на милость. Припомните теперь то, о чем я недавно говорил, что в тот страшный день и на том нелицеприятном судилище каждый и из нас сознается в своих грехах, имея пред своими глазами те ужасныя наказания и неизбежныя муки, но не получит от того никакой пользы, пропустивши время.

Покаяние имеет место и несказанную силу, пока еще не определено наказание (на последнем суде). Поэтому умоляю, доколе это дивное лекарство может быть действительным, воспользуемся им, и пока мы еще в настоящей жизни, примем врачество покаяния, зная наверное, что нам не будет никакой пользы от раскаяния тогда, как закроется зрелище и окончится время подвигов.

4. Но возвратимся к предмету. Каину необходимо было тогда же, когда он был спрошен Господом: где Авель брат твой, исповедать свой грех, пасть (пред Богом), умолять и просить о прощении; но он в то время отверг врачество, а теперь, после приговора, когда все уже кончено, когда громогласно обвинила его кровь лежащаго на земле (брата), он сознается и не получает от этого никакой пользы. Почему и пророк сказал: праведный себе самого оглагольник в первословии (Притч. XVIII, 17). Так и этот, если бы предварил обличение Господа, может быть, удостоился бы некотораго человеколюбия по безконечной благости Господа. Нет греха, как бы он ни был велик, побеждающаго человеколюбие Божие, если мы в надлежащее время приносим покаяние и просим прощения. И рече Каин: вящшая вина моя, еже оставитися ми. Исповедание достаточно, но не благовременно. И рече: аще изгоняеши мя днесь от лица земли, и от лица твоего скрыюся, и буду стеня и трясыйся на земли: и будет, всяк обретаяй мя, убиет мя (ст. 14). Смотри, какия трогательныя слова, но, сказанныя неуместно и неблаговременно, не возымели никакой силы (пред Богом). И рече: аще изгоняеши мя днесь от лица земли, и от лица твоего скрыюся, и буду стеня и трясыйся на земли: и будет, всяк обретаяй мя, убиет мя. Если Ты, говорит, сделал меня проклятым землею, если сам Ты отвратился от меня и подверг меня такому наказанию, чтобы мне стенать и трястись, то ничто уже не помешает, кому бы то ни было, убить (меня) находящагося в таком состоянии и лишеннаго Твоего благословения. Я буду беззащитен против всякаго, кто ни захочет убить меня, потому что сам не могу защищаться своими разслабленными дрожащими членами; притом, когда узнают, что я лишен Твоего покровительства, то всякий, кто только захочет, смело уже умертвит меня. Что же человеколюбивый и благий Господь? И рече ему Господь Бог: не тако (ст. 15). Не думай, говорит, чтобы это так случилось. Нет, нельзя всякому, кто бы ни захотел, убить тебя, но продолжением твоей жизни Я и увеличу твою скорбь, и преподам урок последующим родам, чтобы вид твой служил для них вразумлением и никто не следовал твоему примеру. И рече ему Господь Бог: не тако; всяк убивый Каина седмижды отмстится. Может быть, много уже сказано нами и мы привели в немалую усталость (ваше) тело? Но что делать? Видя вашу внимательность и пламенное усердие к слушанию, хочу я и остальное разсмотреть и объяснить по возможности. Что же значит: седмижды отмстится? Но я опять боюсь, чтобы обилием слов и не помешать вам удержать в памяти сказанное, и не показаться вам в тягость. Если не утомились, то потерпите; объяснив предлежащее место, мы окончим слово. И рече ему Господь Бог: не тако; всяк убивый Каина седмижды отмстится. И положи Господь Бог знамение на Каине, еже не убити его всякому обретающему его (ст. 15) Ты боишься, говорит, того, чтобы тебя не убили? Не бойся: этого не будет, потому что, кто сделает это, тот подвергает себя наказанию, в семь крат большему; для этого Я полагаю на тебе и знамение, чтобы никто не убил тебя по незнанию и не подвергся столь тяжкому наказанию.

5. Но надобно яснее показать вам, как убийца Каина подвергается седьмиричному наказанию. Будьте же, прошу вас, внимательны. Если теперь, когда, как мы в предшествующие дни часто говорили вашей любви, время поста и мы наслаждаемся такою тишиною и свободны от помыслов, возмущающих ум наш, если теперь не разсмотрим тщательно предлагаемаго в божественном Писании, то в какое другое время можем узнать это? Итак советую, прошу и молю, и только что не обнимаю у вас колена, - будем внимать тому, что говорится, с напряженным умом, чтобы нам возвратиться домой с благородным и высоким приобретением. Что же значить: седмижды отмстится? Во первых, число семь в божественном Писании принимается в значении множества, и это можно найти во многих местах, напр. неплоды роди седмь (1 Цар. II, 5) и тому подобное. А здесь вам указывается на тяжесть греха, на то, что им (Каином) сделан не один грех, но семь грехов, и за каждый грех надлежало понести великое наказание. Как же нам перечислить их? Если расчесть, то первый грех тот, что он позавидовал брату за Божие к нему благоволение: и этого одного греха уже достаточно было, чтобы наказать его смертию); второй - что он (позавидовал) собственному брату; третий - что употребил хитрость; четвертый - что совершил убийство; пятый - что убил брата; шестой - что первый совершил убийство; седьмой - что солгал Богу. Успели ли вы запомнить сказанное, или, если хотите, мы снова перечислим эти грехи, чтобы видеть вам, как каждаго из них и одного достаточно было, чтобы подвергнуть его (Каина) величайшему наказанию? Кто простит человека, завидующаго другому в том, что он пользуется благоволением Божиим? Вот и один, но величайший и непростительный грех. Потом этот грех является еще большим, когда зависти подвергается брат, и такой, который ничем не оскорбил: вот и это опять немаловажный грех. Третий грех тот, что (Каин) употребил хитрость, обманул брата, вывел его в поле, и не постыдился самой природы. Четвертый - самое убийство, которое он совершил. Пятый, что умертвил брата единоутробнаго; шестой, что первый ввел этот вид убийства; седьмой, что, будучи вопрошаем Богом, дерзнул солгать. Итак, говорит Бог Каину, кто покусится убить тебя, тот подвергается седьмикратному наказанию. Поэтому не бойся этого. Вот Я полагаю на тебе и знамение, по которому всякий, кто ни встретится с тобою, узнает тебя. Твое разслабление на всю жизнь будет полезно для последующих родов, и то, что ты сделал один без свидетелей, узнают все, видя тебя стенящим и трясущимся, и этим трепетанием тела как бы говорящим и взывающим ко всем так: "Никто не отваживайся на подобное дело, какое я совершил, чтобы не понести такого же наказания".

6. Слыша это, возлюбленные, не просто будем внимать сказанному и не на то только смотреть, чтобы, ежедневно собираясь сюда, наслаждаться духовною трапезою, потому что нет пользы от одного слушания без исполнения на деле (слышаннаго). Нет, помышляя о том, отчего Каин довел себя до такого непростительнаго и тяжкаго греха, - о том, что он от зависти к своему брату, ничем его не оскорбившему, отважился на такое жестокое дело, т.е. на убийство собственнаго брата, будем остерегаться не столько того, чтобы самим нам не потерпеть зла, сколько того, чтобы не причинить зла другим. Тот действительно терпит зло, кто хочет нанести вред ближнему. И чтобы тебе увериться в справедливости этого, посмотри и здесь, кто потерпел зло - убивший или убитый? Очевидно, что убивший. Почему? Потому что убитый, даже до ныне воспевается устами всех, ублажается и венчается, как первомученик за истину, о чем говорит и блаженный Павел: умерый Авель еще глаголет (Евр. XI, 4). А убийца и тогда вел жизнь несчастнее всех людей, и в последующия времена подвергается всеобщему осуждению и представляется в божественном Писании, как отверженный и проклятый Богом. И это еще в настоящей, конечной жизни. А что должно последовать с тем и другим в будущем веке, и что каждый из них, сообразно своему делу, получит от праведнаго Судии, блаженство, или противное этому, какое слово в состоянии изобразить? Никто не может изобразить ни этих радостей, ни скорбей. Одного примут царство небесное и вечныя обители, и лики патриархов, пророков и апостолов, и собор всех святых, где будет он царствовать в нескончаемые веки с Царем Иисусом Христом, Единородным Сыном Божиим и Богом; а другого обымут геенна огненная и все прочия вечныя мучения, и будет он страдать безконечные веки, а вместе с ним и все подобные ему преступники, особенно же те, которые в последующия времена предавались самым гнусным страстям, за что тем большее и наказание определяется от общаго Владыки. Послушай, что говорит блаженный Павел: елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут (Рим. II, 12), т.е. понесут более легкое наказание, потому что не получили от закона обличения, ни угрозы, ни исправления. И елицы в законе согрешиша, законом суд приимут. Эти, то есть, как поступавшие и при помощи закона подобно тем, подвергнутся тягчайшим и невыносимым наказаниям. И совершенно справедливо, - потому что ни закон, ни примеры других, подвергшихся такому несчастию, не сделали их более благоразумными и скромными. Поэтому умоляю, хотя отныне вразумимся примерами других и направим жизнь свою к послушанию Господу и повиновению законам Его. Пусть ни зависть, ни ненависть, ни любовь плотская, ни мирское славолюбие и властолюбие, ни чревоугодие, ни другая какая нечистая страсть не обладает душевными нашими стремлениями; но очистив себя от всякой нечистоты временных наслаждений и оставив все постыдныя и низкия страсти, поспешим к блаженной той жизни и к тем неизреченным благам, которыя уготовал Бог любящим Его и которых да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего И. Христа, с Которым Отцу, со Св. Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.