Святитель Феофан Затворник

Наставление о преспеянии в христианской жизни

 

А) О добродетели. 1

1) Добродетель как основание жизни добродетельной. 2

а) Различные степени христианской добродетели. 3

б) Правила для определения степеней христианской добродетели. 4

2) Добродетели как добрые расположения сердца и воли. 5

а) Виды. 6

3) Добродетель как доброе дело. 6

а) Мнимо-добрые дела. 8

б) Благодатная помощь при совершении добрых дел. 8

в) Согласие благодати Божией с свободою человека. 9

Б) О грехе. 10

1) Грех как дело греховное. 10

а) Разделение грехов. 12

б) Правила для определения тяжести грехов. 14

2) Грех как греховное расположение. 14

3) Греховные состояния. 16

а) Состояние нравственной беспечности. 17

б) Состояние ожесточения. 17

в) Нравственное рабство. 18

г) Состояние лицемерия. 18

д) Состояние самопрельщения. 19

4) Причины, побуждающие ко греху и держащие в нем. 19

 

 

А) О добродетели

 

 Слово: добродетель — имеет не одно зна­чение. 1) Иногда оно означает тщание (2 Пет. 1, 5) или прилежное попечение о добрых делах вообще (см.: Тит. 3, 8); 2) иногда — доброе расположение сердца, лежащее в осно­вании известного рода добрых действий, как, например, смирение, терпение; 3) иногда же — всякое доброе дело или всякое исполнение за­поведи. Первое составляет существенное осно­вание всей добродетельной жизни,— вторые сообщают истинный характер добродетели ча­стным действиям; последние служат выраже­нием первых двух или, частнее,— суть для первого средства к водворению в сердце вто­рых (так, например, не имеющий терпения, но тщащийся о нем частными делами терпе­ния водворяет и в сердце охотную терпели­вость).

 

 

1) Добродетель как основание жизни добродетельной

 

 В сем отношении добродетель определяют так: она есть постоянно ревностное попечение о точном исполнении закона Божия, основанное на вере и одушевляемое любовью и благогове­нием к Богу. Отсюда сами собою вытекают следующие свойства христианской добродете­ли: 1) она состоит в постоянно ревностном по­печении о точном исполнении закона Божия. «Тверди бывайте, непоступни, избыточествующе в деле Господни всегда» (1Кор. 15, 58), говорит Апостол. Посему скоро пре­ходящие чувства благочестия, которые иногда бывают даже у порочных людей, а также бесплод­ное желание — вести жизнь, согласную с зако­ном Божиим, и наружное исполнение его — не составляют еще христианской добродетели; 2) ос­нованием сей добродетели служит истинная вера в Иисуса Христа или твердое убеждение ума и сердца в истине Его учения и в необхо­димости исполнять оное. Кто не верит, что он — величайший грешник и за грехи свои достоин вечного наказания, что он может полу­чить спасение только чрез Иисуса Христа, Который «умре грех наших ради» (1 Кор. 15, 3),— что смертию Сына Божия действи­тельно спасаются только те, кои, «избывше от грех, живут правдою « (ср.: 1 Пет. 2, 24), «тво­рят волю Отца Небесного» (ср.: Мф. 7, 21),— кто не верит сему, тот никогда не будет ревно­стным исполнителем закона Божия; 3) истин­ная добродетель при вере воодушевляется бла­гоговейною любовию к Богу. Одна сия любовь может вдохнуть и поддерживать в нас посто­янно ревностное попечение об исполнении за­кона Божия (см.: Рим. 8, 35—36). Известно, что мы охотно и с усердием исполняем повеле­ния только тех, коих любим и уважаем. Она же одна, как чистейшее побуждение, сообщает нашей добродетели высокое достоинство, или, лучше,— в ней-то и состоит христианская доб­родетель; потому что «любовь», по учению Апо­стола, «есть исполнение закона и союз со­вершенства» (ср.: Рим.13,10; Кол.3,14); 4) на­конец, судя по образу происхождения самой ревности и свойству любви, необходимую при­надлежность христианской добродетели долж­но составлять самоотвержение. «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и последует Ми» (Лк. 9, 23). Под именем самоотвержения вообще разумеется усильное старание человека истре­бить в себе самолюбие, или ложную, беспоря­дочную любовь к самому себе, которая несов­местима с истинною любовию к Богу и ближ­ним: «любы не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си» (1 Кор. 13, 4—5). В частности, оно состоит в обузда­нии или умерщвлении похотей, которые возни­кают из самолюбия, как ветви — из корня. Главные из них: «похоть плотская, похоть очес и гордость житейская « (ср.: 1 Ин. 2, 16). Так как сии именно страсти уклоняют человека от добродетели к порокам, то желающий преспевать в христианской добродетели постоянно должен истреблять их в себе, или жить среди подвигов самоотвержения. И вообще ни одного доброго дела нельзя совершить без самоотвер­жения; ибо как скоро участвует в нем самолю­бие, то оно или делается нечистым, или совсем теряет свойственную себе доброту.

 

а) Различные степени христианской добродетели

 

 Как телесная жизнь имеет возрасты, так и духовная или добродетельная должна иметь свои степени. О сем свидетельствует не только опыт, но и слово Божие, которое одних назы­вает младенцами о Христе, а других совершен­ными: «всяк причащаяйся млека, неискусен слова правды, младенец бо есть: совершен­ных есть твердая пища, имущих чувст­вия обучена долгим учением в рассуждении добра же и зла» (ср.: Евр. 5, 13—14). Впро­чем, и между совершенными должны быть степени, как это видно из того, что Апостол не только другим заповедует усовершаться: «братие, радуйтеся, совершайтеся» (2 Кор. 13, 11), но и сам о себе говорит: «братие, аз себе не у помышляю достигши: едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания Божия о Христе Иисусе» (Флп.3,13—14). Самая высшая степень духовного со­вершенства, по указанию слова Божия, есть мера полного возраста Христова, которая со­стоит в том, чтобы «ходить» (поступать) «такожде, якоже ходил есть» (ср.: 1 Ин. 2, 6) Иисус Христос — и усвоить себе те добрые качества нравственные, каких образец Он явил в Себе для нас (см.: Флп. 2, 5),— короче — быть «святым во всем житии» (ср.: 1 Пет. 1, 15). Но сего нельзя достигнуть вполне на земле; ибо «аще речем, яко грехи не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас « (1 Ин. 1. 8) говорит Апостол. Однако ж это не должно ослаблять в нас ревности — всеми си­лами очищать себя от всякой скверны плоти и духа и тем постепенно совершенствоваться в святости (см.: 2 Кор.7, 1).

 

б) Правила для определения степеней христианской добродетели

 

 Для определения различных степеней доб­родетели в настоящем нашем состоянии, когда мы должны еще подвизаться против греха (см.: Евр. 12, 4), можно постановить следующие правила: наша добродетель бывает тем совер­шеннее: 1) «чем чище побуждения», по кото­рым мы стараемся исполнять закон Божий. Действующие по страху наказаний ниже дей­ствующих в надежде вечного блаженства. Со­вершеннейшая же добродетель у тех, кои всё обращают во славу Божию по вере в Господа на­шего Иисуса Христа; 2) чем с большею охо­тою исполняем закон Божий и чем это для нас труднее по внутреннему состоянию нашего духа или по внешним обстоятельствам. Так иной сопровождается одобрением и вниманием дру­гих, другого не оставляют насмешки и притес­нения; иного сильно тревожат страсти, у дру­гого они являются в виде легких движений и прочее. Вдовица, принесшая в храм свои пос­ледние две лепты, принесла, по словам Госпо­да, богатейший дар, нежели те, кои давали от избытка своего (см.: Лк. 21, 1—4); 3) чем обширнее круг доброй нашей деятельности, то есть когда мы стараемся во всем поступать согласно с законом Божиим, а не ограничива­емся исполнением некоторых только заповедей, помня слова Апостола: «иже весь закон со­блюдет, согрешит же во единем, бысть всем повинен» (Иак. 2, 10). Наконец: 4) чем постояннее ревнуем об исполнении закона Божия, чем мужественнее побеждаем все ис­кушения, влекущие ко греху. Те очень слабы в вере, кои «во время веруют и во время на­пасти отпадают «от веры (см.: Лк. 8, 13).

 

2) Добродетели как добрые расположения сердца и воли

 

 В основании известного рода добрых дел должно лежать сродное им доброе расположе­ние духа, иначе добрые дела не будут иметь истинной цены и вообще добродетель человека без сего очень не надежна. Так подавания ми­лостыни суть добрые дела; но под ними долж­ны скрываться любовь и сострадание к бедным или милостыннолюбие. Когда заповедуется христианам преспевать в добродетелях, то ра­зумеются именно сии добрые расположения. Так апостол Петр увещевает: «конец же, еси единомудрени будите, милостиви, братолюбцы, милосердии, благоутробни, мудролюбцы, смирено мудри: не воздающе зла за зло, или досаждения за досаждение: суп­ротивное же благословляюще» (ср.: 1 Пет. 3, 8—9). И апостол Павел: «облецытеся убо, яко избраннии Божий святи и возлюблен­ны, во утробы щедрот, благость, смирен­номудрие, кротость и долготерпение, приемлюще друг друга и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение: якоже и Христос простил есть вам, тако и вы. Над всеми же сими стяжите любовь, яже есть соуз совершенства» (ср.: Кол. 3, 12—14). Чем более успевает кто внедрить в сердце свое таких расположений, тем он благонадежнее и тверже. Вступивший на путь добродетели мо­жет иметь их в себе в семени: но довести их до  того, чтобы они были как бы естественны в нем, нельзя иначе, как долгим трудом и под­вигами.

 Святой Макарий Великий так учит о сем, а вместе и о всем порядке добродетельной жиз­ни: «полагающий намерение богоугождения должен так поступать: во-первых, веровать Господу твердо, предать всего себя глаголам заповедей Его и, отрешившись от мира, чтобы ум не прилеплялся к вещам видимым, всегда пребывать в молитве, в ожидании Господня призрения. (Это изображение добродетели в первом смысле.) Потом он должен понуж­дать себя непрестанно ко всякому делу благому и ко всякой заповеди Господней. (Это добро­детель в последнем смысле как доброе дело.) Хотя бы сердце и не желало еще того ради пребывающего в нас греха,— не должно смот­реть на то, а имея только Господа пред очами своими и заповеди Его, Ему единому стараться и благоугождать. Понуждать себя к кротости, хотя бы противилось тому сердце, также на­прягаться быть милостивым, благоуветливым, сострадательным, благим. Тогда Господь, видя такое благое его тщание, как он нудит себя ко всякому делу благому,— к кротости, смирению и прочему,— в противность своему сердцу,— напечатлевает в нем сии добродетели силою Духа Святого, так что они становятся в нем как бы естественными; от чего он уже легко и охотно исполняет то, к чему прежде нудил себя против желания. (Это добродетель — в смыс­ле доброго расположения.)» (Краткие поучения о главнейших спасительных догматах веры. 26 ноября. Како приготовляти себе к добродетельной жизни. Святого Макария).

 

а) Виды

 

 Некоторые добрые расположения человек может иметь от природы.  Так иной от природы — смирен, сострадателен. Такие не име­ют достоинства истинной добродетели, а полу­чают его уже, тогда как христианин, решив­шись преспевать во всех добродетелях, усвояет их себе свободным избранием. Большая часть из них должны быть приобретены трудом и подвигом, как учит Макарий Великий. Таковы особенно те, кои противоположны главнейшим страстям, например кротость, смирение, беско­рыстие, целомудрие и прочее. Некоторые, на­конец, существеннейшие в христианской жиз­ни, водворяются в сердце вместе с возбужде­нием решимости, в действии возрождения че­ловека, Божественным действием Всесвятого Духа. Таковы: вера, надежда и любовь, кото­рые потому и называются влиянными свыше или Божественными. Так говорится в слове Божием, что «вера есть Божий дар» (ср.: Еф. 2, 8) и что «любовь изливается в сердца наши Духом Святым» (ср.: Рим. 5,5), что «к упованию мы порождены» (ср.: 1 Пет. 1, 3).

 

3) Добродетель как доброе дело

 

 «Добрые дела состоят в исполнении запове­дей Божиих, которые человек соблюдает охот­но при помощи Божией и при содействии собственного разума и воли, из любви к Богу и ближним» (Православное исповедание... Ч. 3. Вопр. 3).

 Так как нравственность действия определя­ется вообще предметами, целию и обстоятель­ствами, то, чтобы дело наше было истинно добрым, необходимо: 1) чтобы оно по предме­ту своему было согласно с законом Божиим. Дело, противное заповедям Божиим, никак не может быть добрым. Впрочем, не тот только предмет добр, который указан заповедию, но и тот, который предлагается в виде совета,— как безбрачие, произвольная нищета,— и даже тот, который остается неопределенным в зако­не — сам по себе ни добр, ни зол, может по­лучить доброту от цели, для коей служит сред­ством. Заповеди составляют основу, как бы сердце нравственной жизни, советы выше за­кона, безразличное ниже его; 2) чтобы оно было совершаемо с доброю «целию». Худою це­лию и доброе само по себе дело превращается в худое, например, кто приходит в церковь для услаждения глаз и слуха. Главная цель всех дел, как сказано, есть слава Божия, по вере в Господа нашего Иисуса Христа; но к сей цели можно восходить чрез разные, ближайшие це­ли,— что не препятствует делу быть истинно добрым. Преосвященный Тихон вообще перечисляет следующие цели, с коими должно нам творить добрые дела: а) да покажем повинове­ние и послушание Богу нашему; б) для про­славления имени Божия; в) да засвидетель­ствуем Богу, Благодетелю нашему, сердечную нашу благодарность; г) да покажем от дел на­ших веру в Бога и Сына Его Иисуса Хрис­та; д) да не порочим высокого христианского звания и имени; е) ради любви к братьям; ж) чтобы не соблазнить кого; з) да заградим уста противникам и врагам христианства; и) да, видяще житие наше доброе, не знающие имени Христова обратятся ко Христу и с нами едино будут (Святитель Тихон Задонский. О истинном хрис­тианстве. 3, заключение к книге сей. Первое заключение, 271 и далее); 3) наконец, чтобы обстоятельства, сре­ди которых совершается дело, были законны. Обстоятельства не суть что-нибудь внешнее, а входят некоторым образом в состав самого дела. Почему или увеличивают, или уменьша­ют собою доброту дела, или нередко уничто­жают ее. Так нравственное достоинство дейст­вий много зависит, судя по тому: а) кто совер­шает их; ибо не всё и каждому позволительно и не всякий ко всему одинаково обязан; напри­мер, священнодействие,— действие само по себе святое,— весьма преступно, если самовольно станет совершать его непризванный и непосвященный: «никтоже сам себе прием­лет честь, но званный от Бога» (Евр. 5, 4); б) как совершает; дело, по своему предмету и цели хорошей, сделается худым, по крайней мере, потеряет много достоинства, если будет совершаться непозволительными средствами или не так, как должно. Апостол запрещает «творити злая, да приидут благая» (ср.: Рим. 3, 8); а пророк Иеремия говорит: «про­клят творяй дело Божие с небрежением» (ср.: Иер. 48, 10); в) когда и где,— ибо иные действия, будучи сами по себе позволительны, не могут без вины совершаться в известном месте или в известное время. Так, например, Спаситель выгнал из храма творивших в нем куплю (см.: Ин. 2, 15—16); а Премудрый называет того безумным, кто говорит тогда, когда надлежало бы молчать: «человек пре­мудр умолчит до времене: продерзый же и безумный превосходит время» (Сир. 20, 7).

 

а) Мнимо-добрые дела

 

 От истинно добрых дел должно отличать те, которые хотя по виду согласны с законом Божиим, но совершаются не из уважения к нему, а только по природной склонности, из приличия, по нужде или даже с худым наме­рением. Такие законные действия (actions legales) можно назвать мнимо-добрыми. Они мо­гут иметь похвалу, но только у людей, а не у Бога, Который зрит наше сердце и по его рас­положению ценит наши действия (см.: 2Кор. 9, 7). Кто чтит Бога устами только, а не серд­цем, тот всуе чтит Его (см.: Мф.15, 8—9). «Чего в сердце нет, говорит Тихон Воронежс­кий, нет в самой вещи. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, но есть лицемерие. Смирение не есть смирение, но притворство, когда не в сердце. Дружба — не дружба, а горькая вражда, ког­да вне только является, а в сердце не имеет места»

 

б) Благодатная помощь при совершении добрых дел

 

 Здесь разумеется благодать не в том смыс­ле, как она сретает человека при самом вступ­лении его в Церковь Христову, возрождает, оправдывает, всыновляет Богу и делает на­следником вечного Царства Христова,— а в том, как она, пребывая в христианине, содей­ствует ему и многообразно помогает преспе-вать в добродетелях. В сем отношении она есть спасительная сила Божия, действующая в че­ловеке, которою, с одной стороны, ослабляется наклонность ко злу, с другой — возбуждается, усиливается и сохраняется расположение к доб­ру, так что он бывает «на всякое дело благое уготован» (2 Тим. 3, 17). О сей благодати го­ворит Апостол: «Бог есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволе­нии» (ср.: Флп. 2, 13). В частности же, сие спасительное действие ее выражается: 1) в «про­свещении разума», в коем напечатлевает спа­сительные истины и полагает внушения на доб­рые дела, как учит апостол Иоанн: «и вы по­мазание имате от Святаго и весте вся... то помазание учит вы: и якоже научи вас, пребывайте в нем « (ср.: 1 Ин. 2, 20, 27); 2) «в преклонении воли» человека к добру, сообщении ей сил, потребных для одержания победы над плотию, влекущею ко злу, как говорит апостол Павел: «закон духа жизни о Христе Иисусе свободил мя есть от за­кона греховного» (ср.: Рим. 8, 2). Такое содейст­вие благодати сообщает действиям христиани­на высший, Божественный характер, по коему они становятся несравненно выше дел есте­ственных, так же как, например, медь, сме­шанная с золотом, выше простой меди.

 

в) Согласие благодати Божией с свободою человека

 

 Благодать Божия, возрождая человека и действуя в нем, чрез это не уничтожает и не стесняет его свободы, но только побуждает, подкрепляет и руководит ее к добру,— притом с ее же согласия и при некотором ее содей­ствии. Это видно: 1) из того, что «милосердый Бог хотя всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти» (ср.: 1 Тим. 2, 4), однако требует, чтобы они сами покаялись «и со страхом содевали свое спасение» (ср.: Флп. 2, 12). Почему апостол Петр, сказав, что все «Божественныя силы, яже к живо­ту и благочестию, уже поданы» нам,— при­лагает: «и в самое сие тщание все привнес­ите, подадите в добродетели вашей разум» и прочее (см.: 2 Пет. 1, 3, 5),— чем обязывает к тщательности в добродетели; 2) из того, что люди, по свидетельству Святого Писания, мо­гут противиться спасительной благодати Бо­жией: «жестоковыйнии и необрезаннии сердцы и ушесы», говорит Стефан иудеям, «вы присно Духу Святому противитеся, яко­же отцы ваши, тако и вы « (Деян.7, 51). Наконец: 3) из того, что возрожденные доб­рыми делами могут увеличивать в себе дейст­вия благодати, а произвольными грехами ли­шать себя ее, как это видно из следующих слов Апостола: «воспоминаю тебе возгревати дар Божий живущий в тебе» (2 Тим. 1, 6); «Духа не угашайте» (1 Сол. 5, 19); «но да растете во благодати и разуме Господа нашего и Спаса Иисуса Христа» (2 Пет. 3, 18); «не­возможно бо просвещенных единою и вку­сивших дара небеснаго, и причастников бывших Духа Святаго, паки обновляти в покаяние» (Евр. 6, 4, 6).

 Отсюда условия со стороны человека к тому, чтобы благодать Божия была в нем действенна, должны быть следующие: 1) мо­литва о ней: «просите, и дастся вам» (Мф. 7, 7); «аще вы, зли суще, умеете даяния бла­га даяти чадом вашим, кольми паче Отец, Иже с небесе, даст Духа Святаго прося­щим у Него» (ср.: Лк. 11,13); и 2) скорая готовность — повиноваться ее внушениям, чтобы не оскорблять и не угашать Духа Бо­жия, по Апостолу (см.: 1 Сол. 5, 19). Так Гос­подь говорит в псалме о благодати: «вразумлю тя и наставлю»,— а людям повелевает: «не будите яко конь и меск, имже несть ра­зума: броздами и уздою челюсти их востягнеши, не приближающихся к тебе» (ср.: Пс. 31, 8—9).

 

Б) О грехе

 

 Свойства греха. И грех можно рассматри­вать в трех отношениях, в каких рассматрива­ема была добродетель: или: 1) как греховное дело; или: 2) как греховное расположение, страсть или порок; или: 3) как греховное со­стояние.

 

1) Грех как дело греховное

 

 Все, что ни делается против святого и веч­ного закона Божия, есть грех: «всяк творяй грех, и беззаконие творит, учит Апостол, и грех есть беззаконие» (1 Ин. 3, 4). Впрочем, чтобы сие нарушение закона было грехом соб­ственно, необходимо, чтобы в нем участвовали и сознание, и свобода. Почему грех есть созна­тельное и произвольное нарушение известного Божественного закона,— ослушание и против­ление святой воле Божией (Святитель Тихон Задонский. О истинном хрис­тианстве. 2, статья 3. 1, 40—45). Отсюда видно, что он состоит не в ограниченности наших сил, а в превратном их употреблении,— не в ошибках разума, как будто всякий грех есть одно небла­горазумие, но в развращенной воле, по коей,— и видя добро,— делаем зло. «Ведущему добро творити и не творящему грех ему есть « (ср.: Иак. 4, 17).

 Грех есть величайшее и ужасное зло: 1) им оскорбляется Величество Божие, извра­щается закон Его вечный и непременяемый; человек согрешающий волю свою ставит вмес­то Бога и ей охотно покоряется, не желая повиноваться Богу; почему грехом отделяется от Бога, как говорит Пророк: «грехи ваши разлучают между Богом и вами» (ср.: Ис. 59, 2); а отделившись от Бога — Источника жизни, он вступает в область смерти и под власть диавола — начальника грехов. «Вы отца вашего диавола есте» (ср.: Ин. 8, 44), говорит Господь о злых иудеях; и вообще: «всяк, творяй грех, от диавола есть» (ср.: 1 Ин. 3, 8). Почему и разрушить сие зло никто не мог, кроме Единородного Сына Бо­жия, нас ради человек и нашего ради спасения шедшего с небес и воплотившегося. В сем отношении грех есть зло бесконечное; 2) грех обещает свет, а погружает человека во тьму: «не познаша», говорит Пророк о грешниках, «ниже уразумеша, во тме ходят» (Пс. 81, 5); «осяжут, яко слепии стену, яко суще без очес осязати будут и падутся в полудни, яко в полунощи» (ср.: Ис. 59, 10); обещает воль­ность, а ввергает в рабство: «ибо всяк, творяй грех, раб есть греха» (ср.: Ин. 8, 34); обеща­ет утехи,— а подвергает нестерпимому муче­нию совести, по коему «бегает нечестивый ни единому же гонящу, стеня и трясыйся», как Каин (см.: Притч. 28, 1; Быт. 4, 12) или Иуда-предатель (см.: Мф. 27, 5); 3) от греха самая невинная тварь страждет и воздыхает, от него происходят и все временные бедствия: кровавые войны, моровые язвы, болезни, гла­ды, пожары и прочее; за него уготованы геен­на, ад и вечное мучение.

 Так — грех есть, как говорит святой Злато­уст, сквернейшее, нечистейшее и тягчайшее зло; он злее самого духа злобы — диавола: ибо и диавол из Ангела светлого сделался диаволом чрез грех» (Святитель Тихон Задонский. О истинном христиан­стве. 2, статья 3. 1, 44).

 

а) Разделение грехов

 

 Грехи, как худые действия человека, разде­ляются различно, смотря по тому, как они со­вершаются. Именно, они называются: 1) мыс­ленными или внутренними, если мы только думаем преступить закон или мысленно услаж­даемся грехом,— и внешними или соделанными, когда худую мысль свою обнаруживаем какими-нибудь действиями. Кто с услаждени­ем мыслит о грехе и желает совершить его, тот уже виновен пред Сердцеведцем, так, напри­мер, «всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея», говорит Спаситель, «уже любодействова с нею в сердцы своем» (Мф. 5, 28). Впрочем, из сего не должно заключать, чтобы между мысленным и содеянным грехом не было никакого различия; последний винов­нее первого, потому что показывает в человеке более бесстыдства и развращения. Притом доколе грех скрывается в сердце человека, до­толе бывает пагубен только для него одного, а когда обнаруживается в действии, то много вредит и другим людям; 2) грехи называются нашими, если мы сами совершаем их, и чужи­ми, но вменяемыми нам, если каким-нибудь образом мы участвуем в делах других людей. Мы некогда отдадим Богу отчет не только за свои грехи, но и за чужие, потому что, прини­мая в них каким-нибудь образом участие, мы усвояем их себе; посему Апостол увещавает «не приобщаться чужим грехам» (ср.: 1 Тим. 5, 22). Когда мы приказываем, советуем, помогаем или не препятствуем другим делать что-нибудь худое,— когда своим примером подаем им по­вод ко греху,— когда хвалим худые поступки их,— во всех этих и подобных случаях мы участвуем в чужих грехах, почему должны и ответствовать за них по мере участия в них; 3) наконец, грехи называются невольными, легкими и простительными, если нарушаем закон по неведению, неосмотрительности,— и произвольными, тяжкими, смертными, ког­да делаем это с полным сознанием и по сво­бодной воле. Касательно невольных, легких и простительных грехов должно заметить следу­ющее: а) грехи неведения и неосмотрительнос­ти называются невольными не потому, чтобы они вовсе не зависели от нашей воли (в том случае не могли бы называться и грехами), но потому, что произошли не столько от желания нашего согрешить, сколько по незнанию их противозаконности, по неосмотрительности; б) грехи эти только тогда бывают легкими, когда незнание о их противозаконности, вслед­ствие которого они сделаны, зависело более от . обстоятельств, нежели от нашей вины или от случайной невнимательности к закону, а не от постоянного небрежения о нем; в) легкими на­зываются они только по сравнению с другими, важнейшими (см.: Лк. 12, 47—48), а сам в себе взятый грех тяжек, потому что им оскор­бляется величие Бога — Законодателя; почему всякого греха должно тщательно остерегаться; наконец: г) они называются простительными не потому, чтобы не заслуживали наказания или отпускались нам без покаяния; но потому, что они легче других,— и человек, совершаю­щий их, скорее может покаяться, нежели тот, кто произвольно грешит.

 Произвольно мы грешим, когда знаем, что известное действие противно закону Божию, однако ж совершаем его,— притом по особен­ному желанию. В этом случае грех наш бывает тяжким и смертным, потому что, совершая его, мы показываем в себе неуважение к закону, охлаждение любви к Богу, составляющей жизнь нашего духа; а потому не только дос­тойны смертного наказания, но и действитель­но находимся в состоянии духовной смерти. Важнейшие из тяжких грехов суть: а) грехи против Святого Духа, как то: противоречие очевидной и доказанной истине и упорное от­вержение православной веры Христовой, со­единенное с дерзкою хулою против нее и неприязнию к тем, которые исповедуют ее; чрез­мерное и безрассудное упование на милость Божию; и отчаяние, то есть когда кто не имеет надежды на милосердие Божие (см.: Мф. 12, 27, 31, 34; Мк. 3, 29—30). Спаситель гово­рит, что такие грехи «не отпустятся ни в сей век, ни в будущий» (ср.: Мф. 12, 32), не потому, чтобы заслуги Искупителя нашего и Господа были недостаточны к тому, ибо «Кровь Его очищает нас от всякаго греха» (1 Ин. 1, 7), но потому, что зараженные ими по сво­ему ожесточению неспособны к покаянию; б) грехи, вопиющие на небо к Богу об отмще­нии, каковы: умышленное убийство (см.: Быт. 4, 10), грех содомский (см.: Быт. 18, 20), притеснение бедных людей, вдов и сирот и удержание платы у работников (см.: Мал. 3, 5), также неуважение и неблагодарность к родите­лям (см.: Исх. 21, 15, 17). Наконец: в) грехи главнейшие, служащие источниками для других многих, как: гордость, любостяжание, блуд, зависть, чревоугодие, злопамятство, беспеч­ность (это греховные расположения).

 

б) Правила для определения тяжести грехов

 

 Дабы определить по возможности степень тяжести грехов, для сего должно обратить вни­мание на то,— кто грешит, против кого, при каких обстоятельствах и,— особенно,— с ка­ким расположением? Именно грех бывает тем тяжелее, чем более совершающий его: 1) обя­зан вести жизнь добродетельную и может иметь влияние на других. Посему, например, грехи пастыря, который должен быть образ­цом для других, заслуживают тягчайшее нака­зание, нежели подобные грехи мирянина; 2) чем более достоин его любви, уважения или сострадания тот, против кого он грешит. Ос­корбляющий благодетеля очевидно более гре­шит, нежели тот, кто оскорбляет другого ближ­него; 3) чем более от его худого действия происходит зла для него самого или для дру­гих людей; 4) чем более по обстоятельствам он должен был удерживаться от греха и чем менее имел побуждений к нему. Так, например, гораздо грешнее совершать грех в храме Божием, нежели в другом месте. Наконец: 5) чем яснее понимает тяжесть греха и охотнее преда­ется ему; например, за один и тот же грех просвещенный должен быть виновнее пред Богом, нежели необразованный. Впрочем, дол­жно помнить, что определить, какие грехи тяж­ки и какие легки, выше сил человека. Сие ведение принадлежит единому Богу, испытаю-щему сердца и утробы и видящему все послед­ствия наших действий. Чтобы избежать тяж­ких грехов, для сего надобно остерегаться лег­ких: «уничижаяй малая по мале упадет» (Сир. 19, 1).

 

2) Грех как греховное расположение

 

 Греховные расположения, лежащие в осно­вании известного рода греховных действий,— иначе греховные привычки, склонности и стра­сти, суть постоянные желания грешить извес­тным образом, так, например, рассеянность — постоянное желание развлечений. Некоторые из таких греховных расположений приобрета­ются частым повторением одних и тех же гре­хов, а некоторые естественно развиваются из самолюбия, составляющего нашу наследствен­ную порчу. Главнейшие из них суть — «похоть плоти, похоть очес и гордость житейс­кая»,— или сластолюбие, любостяжание и гор­дость (см.: 1 Ин. 2, 16).

 Главнейшие страсти: 1) сластолюбие. Под именем сластолюбия разумеется сильная наклонность к неумеренному употреблению чувственных удовольствий. Главные виды это­го порока суть: а) объядение и пьянство или привычка к неумеренному употреблению пищи и крепких напитков; б) лакомство или при­страстие к изысканным яствам; в) любострастие и все грехи любодеяния; г) роскошь или излишняя расточительность в столе, одежде, домашнем украшении и прочем. Сколь предо­судителен порок сластолюбия и какие от него могут произойти пагубные следствия не только для нашего тела и благосостояния, которые он мало-помалу расстраивает,— но особенно для души,— это, между прочим, можно видеть из евангельской притчи о богатом (см.: Лк. 12, 16—21). Сластолюбцы не могут быть бого­любцы (см.: 2 Тим. 3, 1—4), «им бог — чре­во» (ср.: Флп. 3, 19); 2) любостяжание. Лю­бостяжанием называется чрезмерное попечение о приобретении и сохранении имения или бо­гатства. Виды его суть: а) сребролюбие или страсть к приобретению денег. Обладаемый ею человек иногда доходит до смешного ребяче­ства,— собирает деньги для того только, чтобы любоваться их видом; б) скупость — такая страсть, по которой человек из пристрастия к богатству неохотно и слишком мало употребля­ет своего имущества даже на необходимые нужды. Грехи, сопровождающие любостяжа­ние, суть: ложь, обман, воровство, грабитель­ство и даже убийство. Сверх сего, корыстолю­бие располагает к зависти, ненависти, жесто­косердию и другим порокам; «корень всем шлым есть сребролюбие, егоже нецыи желающе заблудиша от веры и себе пригвоздиша болезнем многим» (ср.: 1 Тим. 6, 10); 3) гордость есть чрезмерно высокое мнение о своем достоинстве, соединенное с унижением других. Порок сей является в различных видах и служит источником многих других; ибо «на­чало греха гордыня» (Сир. 10, 15). Главные отрасли его суть: а) славолюбие — страсть сделать себя известным в обществе и снискать в нем громкую славу; б) властолюбие — стрем­ление подчинить других своей власти и заста­вить их следовать своему образу мыслей; в) че­столюбие — неумеренное желание превзойти других внешними преимуществами и получить внешние знаки чести; г) тщеславие — такой порок человека, по которому он высоко ценит какие-нибудь свои дела и преимущества, вы­ставляет их на вид, дабы другие имели к нему уважение.

 Гордость, будучи сама в себе тяжким гре­хом, вовсе несогласным с духом христианского смирения, ведет ко многим другим грехам, как то: к лицемерию, ласкательству, зависти, строп­тивости, непокорности, самонадеянности, заб­вению о Боге, негодованию на Его Промысл, к отчаянию и прочему. Посему «возненавидена пред Богом и человеки гордыня « (Сир. 10, 7).

 Греховное пристрастие глубоко вкореняется в сердце человека и составляет его как бы вторую природу. Оно держит человека в своей власти невольником, так что он нехотя повину­ется ей даже и после того, как увидит свою пагубу. Иногда он опомнится, жалеет и сокру­шается; но при случае, влекомый обычаем, опять обращается на страсть (пример — пьян­ство). Потому оно есть работа греху и тлению. Страстолюбие есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что работающие стра­стям скорою и готовою покорностию им чтут их, как идолов. Так иным «чрево есть бог» (ср.: Флп. 3, 19); у иных «лихоимание есть идо­лослужение» (ср.: Кол. 3, 5). Почему обладаемый страстию непременно есть и в греховном состоянии, в отпадении от Бога и Его благода­ти.

 

3) Греховные состояния

 

 Корень добродетельной жизни есть рев­ность к богоугождению, по коей человек все обращает к славе Божией и ничему, кроме Его закона, не покоряется. По противоположности источник греховной жизни есть отвращение от Бога, при коем человек не содержит в уме, есть ли Бог и святой Его закон, и действует совсем по иным правилам и началам. Это об­щее свойство греховной жизни выражается в различных ее состояниях. По сим состояниям людей можно разделить на два рода; к первому относятся те люди, кои никогда не думали и не думают оставить греха; а ко второму — те, в коих примечается некоторая забота о доброй жизни, но она у них не созрела надлежащим образом и приняла превратное направление. Те находятся или: а) в состоянии беспечности; или: б) ожесточения с отчаянием, а сии в состоянии или: в) рабства; или: г) лицемерия; или: д) са­мопрельщения.

 

а) Состояние нравственной беспечности

 

 Нравственная беспечность есть такое со­стояние, в котором человек не старается уз­нать, как повелевает жить закон Божий и согласны ли с ним дела его; а посему не чув­ствует нужды в исправлении и спокойно про­должает вести жизнь порочную. Он равноду­шен к вечным наградам за добродетель и не страшится нескончаемых мучений за грех, по­тому что если когда об них и вспомнит или от других услышит, то не обращает должного внимания. Людей, находящихся в таком состо­янии, много, особенно между теми, которые наслаждаются счастием мирским; ибо «печа­ли» (заботы) «века сего, и лесть богатства», и прочие похоти «подавляют в них слово Бо­жие», так что оно вовсе бывает бесплодно (см.: Мк. 4, 19).

 

б) Состояние ожесточения

 

 Ожесточением называется то состояние че­ловека, когда он не по неведению и слабости грешит, но с сознанием и упорством предается разврату, не внимая никаким добрым советам и даже намеренно поступая вопреки им и ругаясь увещаниям (см.: 2 Пар. 36, 16). Из состояния ожесточения скорый переход и в состояние отчаяния, когда человек, представляя, с одной стороны, всю тяжесть грехов своих, а с дру­гой — всю строгость правосудия Божия,— обыкновенно ведет себя так, как бы совершен­но был уверен, что погибель его неизбежна, а посему или исполняет меру своего нечестия, предавшись всем похотям развращенного серд­ца, или спешит прекратить жизнь свою само­убийством (см.: Мф. 27, 5).

 

в) Нравственное рабство

 

 Нравственное рабство есть такое состоя­ние, в котором человек старается исполнить закон Божий и удерживается от нарушения его те из любви к Богу и не из сердечного отвра­щения от зла, но из страха наказаний за нару­шение закона и, мало заботясь об исправлении своего сердца, старается исполнить закон толь­ко внешно. Сие состояние свойственно особен­но тем людям, которые, худо понимая или вовсе не зная, в чем состоит дух христианской религии, взирают на Бога, как на строгого Судию и Владыку, забывая о том, что Он есть вместе и Отец милосердый; и потому не любят Его, а только трепещут, думая избежать Его гнева соблюдением религиозных обрядов, в которых они поставляют сущность своей веры, бывают привязаны к ним до чрезмерности, а об истинных добродетелях нерадят.

 

г) Состояние лицемерия

 

 Находясь в состоянии нравственного лице­мерия, человек знает, чего требует от него Бог, и видит несообразность своей жизни с законом Божиим, но не старается исправить свое серд­це, а только старается казаться благочестивым. Цель, для которой он старается выставить на вид свою набожность, состоит в том, чтобы обратить на себя внимание других, снискать их похвалу и уважение или лучше скрыть и ус­пешнее совершить какие-либо корыстные, нечистые свои намерения. Яснейший пример ли­цемерия с главными его признаками можно видеть в фарисеях. Они любили молиться на открытых местах и в многолюдных собраниях, «да явятся человеком» (Мф. 6, 5). Они со­вершали долговременные молитвы, дабы обма­нуть благочестивых жен своею набожностию, расположить их к щедрому подаянию; они раз­давали милостыни всенародно, «да прославят­ся от человек» (Мф. 6, 2); показывали вели­кую ревность к своей религии, переходили море и сушу, чтобы обратить к ней, но в то же время делали обращенного сыном геенны, по­тому что не старались исправить его и научить истинному боговедению, а только внушали ему свое лицемерие и великое уважение к предани­ям старцев, соединенное с небрежением о за­поведях Божиих (см.: Мф. 23, 15).

 

д) Состояние самопрельщения

 

 В состоянии самопрельщения человек знает, что нужно жить добродетельно, а между тем нерадит о своем исправлении, потому что почи­тает себя нравственно совершенным. Причи­ною такого самопрельщения бывает неверное понятие о христианском совершенстве и само­любие. Точно исполняя внешние дела благоче­стия, удаляясь по возможности мирских сует, замечая в себе некоторые добрые расположе­ния,— сравнивает себя с другими, и, находя свою жизнь лучше, иной легко может поду­мать, что он действительно очень совершен и дерзает пред лицом Самого Бога говорить: «Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочий человецы, хищницы, неправедницы. Богат семь, обогатихся и ничтоже тре­бую». Что же ответствует ему Господь: «ты еси окаянен, и беден, и нищ, и слеп, и наг» (ср.: Ак. 18, 11; Апок. 3, 17).

 «Примечание». Как о пороках, так и о пороч­ных состояниях должно заметить, что они: 1) все вдруг не могут быть в одном и том же челове­ке, потому что некоторые из них противопо­ложны друг другу; 2) человек имеет не всегда один и тот же порок, но может соединять с ним многие и переходить из одного состояния в другое; 3) одни пороки легче исправить, не­жели другие; 4) впрочем, ни одного человека, как бы он порочен ни был, не должно почитать вовсе неисправимым, «ибо невозможная у че­ловек возможна суть у Бога» (Лк. 18, 27).

 

4) Причины, побуждающие ко греху и держащие в нем

 

 Христианин-грешник страждет от греха, однако ж не покидает его, а нередко и познав­ший сладость добродетели оставляет ее и обра­щается ко греху. Должны быть могуществен­ные причины, удерживающие первого и увле­кающие последнего,— и есть! Это — плоть, мир и диавол.

 1) Под именем плоти разумеется то рас­тление природы человеческой, по которому он стремится к чувственным удовольствиям, бла­гам и гордому мнению о себе. Это есть дейст­вие сего врага: а) когда в уме рождаются страстные помыслы о предметах плотских и греховных; б) когда в воле возбуждаются же­лания, противные закону Божию и внушениям благодати (см.: 2 Цар. 11; 3 Цар. 11, 1—11); в) когда в чувственных пожеланиях откры­вается стремление к забавам, удовольствиям и плотским наслаждениям,— вообще к такой жизни, какую так изображает Соломон: «все, егоже просиста очи мои, не отъях от них и не возбраних сердцу моему от всякого веселия моего, яко сердце мое возвеселися во всяцем труде моем: и сие бысть часть от всякаго труда моего» (ср.: Еккл. 2, 10). Искушения плоти потому более опасны, что мы сами в себе содержим поврежденную при­роду человеческую. Только тот избавляется от плена сего врага, кто никогда похотей плотских не совершает (см.: Гал. 5, 16), но всегда стара­ется распинать плоть со страстьми и похотьми (см.: Гал. 5, 24); 2) под именем мира должно разуметь тех людей, которые образом жизни и обычаями противляются духу веры и учению истины. В сем смысле понимаемый мир двояким образом действует на грешных и против добрых христиан: иногда с духом лу­кавства он ласкает или их сластолюбию чрез предметы похоти плотской, или корыстолюбию чрез сокровища земные, или честолюбию чрез почести, отличия и другие предметы гордости житейской,— а иногда с ожесточением и зло­бою гонит всех «хотящих благочестно жити о Христе Иисусе» (ср.: 2 Тим. 3, 12),— чем одним не попускает одуматься, а других уловляет в сети греха. Тот не будет побежден от сего врага, кто всегда помнит, что всё в мире есть «суета суетствий» (Еккл. 1, 2),— кто искренно уверен, что без воли Божией и влас главы его не погибнет (см.: Лк. 21, 18); 3) последний и вместе первоначальный враг добра есть «диавол, человекоубийца искони» (ср.: Ин. 8, 44). Он тем ужаснее, чем могуще­ственнее, тем опаснее, чем лукавее в кознях своих, потому что пользуется и обстоятель­ствами, и свойствами человека, и всем, что может споспешествовать ему в совершении пагубных его намерений, и, как «лев рыкая ходит, иский кого поглотити» (ср.: 1 Пет. 5, 8). Сколь ни скрытно действует сей враг, впрочем, опытные в духовной жизни «не не разумевают умышлений его» (ср.: 2Кор.2,11). Иногда он обольщает посредством пред­метов внешних, приятных,— как прародите­лей (см.: Быт.3; ср.: 1Кор.7,5); иногда ус­трашает бедствиями и скорбями, как сказал Господь:  се,  «иматъ диавол  всаждати от вас в темницы, да искуситеся» (Апок. 2, 10); иногда действует на душу и сердце, как видно из примера Иуды (см.: Ин. 13, 2) и Анании (см.: Деян. 5, 3),— стараясь или производить в разуме нечистые помышления, или наполнять воображение суетными мечтами, или возбуж­дать в воле греховные пожелания. Вообще же он всегда замечает в человеке слабую сторону, на которую обыкновенно сильнее и действует, как сию кознь сатанинскую обнаружил в себе Иуда, который жалел о мире (благовонное масло): «не яко о ни­щих печашеся, но яко тать бе, и ков­чежец имеяше, и вметаемая ношаше» (Ин. 12, 6; 13, 2; Лк. 22, 3—5). Впрочем, диавол не самовластно действует, а только по попуще­нию Божию,— как видно из примера Иова (см.: Иов. 2, 6),— и тогда только имеет успех в своих действиях против нас, когда мы сами перестаем хранить себя и предаемся беспечнос­ти (см.: Мф. 13, 25).

 Сии противники добра столь могуществен­ны, что никто не может освободиться из-под их рабства, если кого не освободит Господь,— и те, кои уже свободны от него, не иначе сохраняют сию свободу, «как возмогая в Гос­поде Иисусе Христе и облекаясь во все благодатные оружия» (ср.: Еф. 6, 10—11). Однако ж власть сия не есть безусловная. Они владеют человеком не иначе, как только с его согласия; ибо предлагают только грех и склоня­ют к нему; а что сей грех избирается потом за цель,— в этом никто, кроме самого грешника, не виновен. Принудить к избранию никакая сила не может. Потому показанные враги доб­ра суть только соблазнители, а не действую­щие причины грехов наших. Ни владычество их над грешниками, ни совращение добрых не должны считаться насилием нашей свободе. Отсюда только очевидна обязанность одним искать помощи, другим трезвиться и бодрство­вать.

 Примечание. Как выпутаться грешнику из сетей греха и как устоять доброму в добре,— об этом наставления должны предлагаться в аскетике.