Святитель Феофан Затворник

Сборник слов на разные случаи

 

1. Речь при наречении во Епископа Тамбовского (Возмогу ли оправдать надежды? Да даст Господь благодать и дар Духа!) 1

2. К воспитанницам Тамбовского института благородных девиц, после панихиды по благочестивейшей государыне императрице Александре Федоровне, в сорокой день (Что могли бы услышать из уст умирающей государыни, матери вашей) 3

3. К новоизбранным деятелям общественным (Хотите ли создать благо народно прочно – возгревайте в нем дух христианства) 7

4. На отпевание генерала В. А. Колобова (Подвигом добрым подвизался ты) 13

5. При отпевании господина почтмейстера П. П. Никольского (Ни одна жизнь не остается без следа) 14

6. Речь к воинам, только что обученным и отправляющиеся к месту назначения (Вручаем вас покрову и заступлению Владычицы Богородицы!) 17

7. На отпевание купца П.В. Козлова (В час сей мы – ученики, а ты – учитель) 18

8. На освящение водопровода в г. Муроме, в день венчания на царство государя императора Александра Николаевича (Вода естественная и вода духовная) 20

9. На погребение игумении женского Владимирского монастыря Серафимы (Смерть напоминает нам, что мы не дома) 23

10. На пострижение в монахи отца протоиерея г. Шацка, нареченного в монашестве Германом и предназначенного быть архимандритом Черниева монастыря (Существо иночества – быть едину с Единым Богом непрестанно) 26

11. На выбор членов земства, в день сретения иконы Боголюбской (Устроять порядки земства следует в духе христианском) 29

12. В день тезоменитства наследника цесаревича Николая Александровича (Три зла – настоящие, три зла – ожидаемые, и откуда нам ждать от них спасения) 31

13. Пред панихидою о наследнике цесаревиче Николае Александровиче (Скорбно, братие, глубоко скорбно!) 35

14. Пред прочтением манифеста о назначении нового наследника, ныне о Бозе почившего Александра Александровича (Царь правит царством. Сам же управляется сердцем, коим правит Господь) 38

15. На прощание с владимирскою паствою (Что будет впереди, кто определит? Спасайтесь о Господе!) 41

 

 

1. Речь при наречении во Епископа Тамбовского (Возмогу ли оправдать надежды? Да даст Господь благодать и дар Духа!)

 

Святейшие архипастыри и отцы! Благодарю и приемлю и нимало вопреки глаголю. Что другое мог бы сказать на дело, уже решен­ное советом вашего святейшества и утвержден­ное высочайшею волею? Не подумайте, однако ж, что, произнося слова сии, я скрываю под ними недуг самоуверенности и самонадеянности... Нет. Я знаю бессилие свое, знаю высоту и тяготу воз­лагаемого на меня служения; но знаю и то, что небезопасно со своими замыслами вмешиваться в устроение пути жизненного, особенно напере­кор изволению Божию, верою видимому в оп­ределении церковной и предержащей власти. Потому, в тесноте от обоих, при словах сих одно содержу в уме и сердце: буди воля Божия!

Господу ведомы слабости мои, — и, однако ж, Он попустил состояться избранию и утвержде­нию. Чего ради? Ведомо Ему Единому; но есть упование, что Начный и совершит. Такая уверен­ность только и успокаивает мятущуюся совесть. Ибо это, доброе по Апостолу, дело (епископство) издали, может быть, и бывает желательно, но, когда приходится стать с ним лицом к лицу, оно поражает страхом, кости сокрушающим. И не­вольно исторгается из груди: буди воля Божия!

Частые и неожиданные перемены в моем служении, и в начале, и, особенно, в последнее время, приучили быть безмолвно покорным вся­кому назначению, подобясь шару, без треска ка­тающемуся туда и сюда, по направлению сооб­щаемых ему ударов. И Бог не оставлял Своею помощию. Пусть теперь неизвестность нового бу­дущего положения и служения более нежели смущает. Но как и в будущем всем будет пра­вить та же десница, которая милостиво хранила в прошедшем, то с преданностию, повергаясь в руце Бога Живаго, благонадежно успокоиваюсь в святой воле Его.

Итак, буди воля Божия и благословенно бу­ди имя Бога, спасающего нас, имиже весть судь­бами!

Эти страшливые мысли нисколько, однако ж, не умаляют чувств благодарности к вам, богоиз­бранные предстоятели Святой Церкви нашей, — за то, что, снисходительно смотря на мое недо­стоинство, благоволили сопричислить и меня к лику проходящих высшее служение в сей Церк­ви. Не скрываю, что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу или, если уже нельзя мино­вать сего жребия, по крайней мере дана была возможность навыкнуть делам пастырского слу­жения под чьим-нибудь опытным руководством. Но когда, помышляя о мне более, нежели сколь­ко есмь, вы указываете мне обширнейшее попри­ще для деятельности, конечно в надежде, что множайший плод принесу во спасение свое и других, то не могу без благодарности вспомнить о сем незаслуженном доверии. Возмогу ли только оправдать надежды ваши, а паче ожидания и обязательные требования Церкви? Достанет ли знания, благоразумия, искусства — и руководить спасаемых, и вести порядок дел внешнего уп­равления? Желание действовать во благо есть; когда бы и дела соответствовали сему желанию! Господь даст благодать и дар духа; но и дух можно угашать бездействием или неправиль­ным действованием. Да не будет сего, — сыновне прошу, приложите к вашим благожеланиям, в которых не сомневаюсь, и молитву к Господу, чтоб даруемая Им благодать не тща была и во мне, и вашим советом научите, как возгревать дар, имеющий сообщиться мне возложением рук ваших - в похвалу всем нам в День Христов.

29 мая 1859 года

 

 

2. К воспитанницам Тамбовского института благородных девиц, после панихиды по благочестивейшей государыне императрице Александре Федоровне, в сорокой день (Что могли бы услышать из уст умирающей государыни, матери вашей)

 

Послушайте, дети! Я хочу сказать вам одно-другое слово в настоящем, столько скорбном для сердца вашего, случае. Отошла ко Господу высокая ваша покро­вительница и попечительница — ваша мать. Вы не имели утешения быть при смертном од­ре ее и слышать из смежающихся уст ее по­следнее слово, которым обыкновенно отходя­щие выражают волю свою и дают свои заветы остающимся здесь близким своим. Вы близки были отшедшей матери вашей — государыне, как и она жила и живет постоянно в сердцах ваших; и ей не было бы чуждо сказать вам слово, и вам не нежелательно было бы послу­шать его.

Делом совершиться сему уже нет возмож­ности. Но попытаемся восполнить этот ущерб мысленно. Вы представьте себя стоящими у смертного одра отходящей государыни, а я возь­му слово и как бы ее языком изреку вам от ее лица последнюю волю ее.

Дух ее нам известен... На нем основываясь, не ошибемся, если вложим в уста ее такую к вам речь: «Дети! Я отхожу. Мои попечительные дей­ствия не будут более касаться вас,— и веяние любви моей не будет более согревать и ожив­лять сердец ваших. Но я не оставлю вас си­рыми. Вас примет и будет согревать другое не менее широкое и не менее богатое любовию сердце. Каковы были вы ко мне, такими будьте и к преемнице моей. Как вы входили в дух и на­мерения мои, входите в дух и намерения ее и являйте себя беспрекословно покорными ее ма­терним о вас распоряжениям и всем вообще вос­питательным порядкам — старым и новым.

Я отхожу и должна предстать страшному Престолу Судии. По силе моей я старалась не нарушать заповедей Божиих, но, как человек, много согрешила и повинною себя сознаю пред лицем правды Божией. Не отчаиваюсь, однако ж, во спасении своем, но, в слезах покаяния при­падая к Господу Спасителю, уповаю быть по­милованною, о чем и молю Его беспредельную благость, в смолитвенники Ему предлагая Пре­чистую Владычицу Богородицу, Ангела моего Хранителя и всех святых. Прошу и ваших мо­литв. Ваш детский вопль, верно, много поможет к преклонению на милость строгого правосудия.

Если и я обрету благодать у Бога, — первая молитва моя будет о вас, дети! Да поможет вам Бог быть таковыми, какими я всегда видеть вас желала.

Всю жизнь мою я носила вас в сердце и за­ботам моим о вас не полагала пределов. Не могу сказать, всегда ли увенчивались успехами за­боты мои, было ли у вас все так хорошо, как бы мне хотелось, но это было постоянным моим же­ланием. Если что ускользнуло от моего внима­ния, если допущен где-либо недосмотр, простите меня, Господа ради. Хоть я не видала вас лично, тем не менее все ваше отношу к себе и смирен­но прошу — простить меня великодушно, если считаете меня в чем-либо неправою пред вами. И я прощаю всем вам все, в чем из вас какая оказывалась неисправною в исполнении воспи­тательных распоряжений, только утешьте меня обещанием, что это уже не будет более повто­ряться.

Еще несколько — и меня не станет. Вот моя воля и мое вам матернее завещание: пребудьте навсегда верными духу вашего народа и требо­ваниям святой веры вашей.

Учреждая и поддерживая ваши заведения, я имела в мысли одно: воспитывать вас истинно русскими и православными. Не говорю вам: любите отечество, ибо кто не любит его? Но не могу не сказать: любите его любовию истинною и просвещенною. Есть любовь слепая, увлекаю­щаяся в благожеланиях неосмотрительною поспешностию все навязывать нам без разбора... Указываю вам безошибочное в сем отношении руководство в Православии.

Любите Россию в духе Православия, — рев­нуйте об усовершенствовании ее по всем отно­шениям, но без нарушения мира веры, без под­рыва ее основ и ее ценности повсюдной. В этом, скажу вам в горести, надежда на одних вас. Многие у нас уже начали уклоняться на распутия. Из чуждых источников пьют они мутную воду неверия и напояются началами, несообраз­ными с государственным устройством нашим и с духом нашего народа.

Если и вы пойдете по следам их, погибла Рос­сия! Да сохранит вас Господь от сего несчастия! Дайте же мне уверение, что, если Господу угодно будет позволить мне с Неба обращать очи мои на вас, я всегда буду обретать вас носящими тот же дух святой веры и преданности престолу, ка­кими вы всегда отличались, — и я отойду с боль­шим спокойствием.

В заботах моих об устроении спасительного для вас течения жизни вот что считаю нужным напомнить вам! Здесь — в заведении — вы толь­ко начинаете жить. Пройдет срок воспитания, и вы вступите на широкое поприще жизни об­щественной, полные сил и надежд. Туда, верно, и отселе вы часто переноситесь мыслию и же­ланиями. Не мечтайте много и не прельщайте себя, предупреждая определения Божий произ­вольными построениями своей участи, чтоб пос­ле действительность, рассеяв мечты, не поразила ваших сердец тем с большею чувствительностию. Всецело предайте себя в руки Бога, Оте­чески о нас промышляющего, и будьте готовы принять благодушно, что Его святой воле угод­но будет. Желаю всем вам полного счастия; но не могу простирать сего желания за пределы Божиих о вас велений, тем паче наперекор им. Ибо Он лучше нас знает, что благо нам, и крепче нашего желает облаженствовать нас, и, что осо­бенно надо содержать в мысли,— не ограничи­вает взора Своего одним настоящим, но прости­рает его на всю будущность, временным искупая вечное.

Когда оставите вы заведение, не думайте, что общество встретит вас с открытым сердцем. Нет, оно встретит вас с испытательною подозрительностию, чтобы разведать, — кто вы и куда обра­щено устремление вашего сердца. Отвечайте тогда и вы тем же. Никому ни в чем не вверяйте себя и никакого не позволяйте себе делать шага даже сердцем — без совета родителей, воспита­телей и попечителей ваших, которых искрен­няя к вам любовь уже так осязательно испы­тана вами. Самим же вам вот что предложу в руководство! Вы встретите два пути — узкий и широкий. Смотрите на конец того и другого, ука­занный Самим Господом, и не колеблитесь в выборе по сему указанию. Вас встретят два ду­ха — дух христианства и дух мира. Как вы «не дух мира сего прияли, но Дух, Иже от Бога» (1Кор.2.12), то влекитесь всем расположением вслед последне­го и отревайте первый. Тут, конечно, не обойдет­ся без борьбы. Готовьтесь к ней отселе и когда придет срок, вступайте в нее в уповании на все­сильную Божию благодать. Может быть, вас все оставят и против вас будет не только большин­ство, но даже весь мир, или, как ныне называют, общественное мнение, которое не всегда стоит за правду, а нередко восстает на Господа и на Хри­ста Его. Но дерзайте, ибо «болий есть, Иже в вас, нежели иже в мире» (1Ин.4,4); и Той победит... Победит Господь, за Которого будете подвизаться. По­ставьте себе руководительницами в сем святых дев-мучениц: Екатерину, Варвару, Анастасию, Февронию и других — и на них смотрите как на образцы; ибо и они боролись с обществен­ным тогда мнением. Побороли — и ныне тор­жествуют!

Еще одно слово, которого в другое время я, может быть, и не сказала бы вам... Никому не миновать того положения, в котором нахожусь я в час сей. Сляжете и вы на одр смертный; тог­да откроются очи ваши, и вы многое увидите — не так, как оно представлялось вам в жизни... Хотите ли иметь верную охрану от опасных ув­лечений и поползновений в жизни,— «помните последняя своя» (Сир.7,39), как советует Премудрый (Иисус, сын Сирахов). Между всеми средствами, какие есть в руках человека к укреплению нрава сво­его, нет могущественнее памяти смертной. Это самый влиятельный и всеобъемлющий педагог, годный и в курс воспитания, как и во все время жизни. Как жаль, что многие доходят до позна­ния его уже тогда, как не могут воспользоваться его уроками. Желаю, чтобы вы не принадлежа­ли к сему числу. Не бойтесь помнить о смерти. Это не отравит жизни вашей, а напротив, от­влечет вас от действительных, хотя подслащен­ных, отрав жизни и научит находить утешения прочные, такие, которые будут служить для вас предвкушением нескончаемого блаженства. По­верьте мне, что это так! Умирающие не лгут. Они одни и могут верно оценивать силу помыш­лений о часе смертном».

Вот что могли бы вы услышать из уст умира­ющей государыни императрицы — матери ва­шей! Не нахожу, что прибавить к сему со своей стороны, кроме одного искреннего желания, — чтоб этот урок напечатлелся в сердце вашем и стал руководительным началом всей жизни ва­шей. Моим архипастырским словом могу за­верить вас, что здесь прописан для вас самый благонадежный и безопасный путь жизни, цен­ный в очах Божиих и человеческих. Позвольте только напомнить вам, что ваши отношения к почившей государыне не кончаются ее смертию и этими панихидами. Вы, верно, и сами знае­те то. Но и поступайте же но тому, как знаете. С вашею молитвою утреннею и вечернею всегда соединяйте и краткую молитву о упокоении души ее так: «Помяни, Господи, благочестивейшую го­сударыню императрицу Александру Феодоровну». Это будет и для нее утешительно, и для вас назидательно. Аминь.

Ноябрь 1860 года

 

 

3. К новоизбранным деятелям общественным (Хотите ли создать благо народно прочно – возгревайте в нем дух христианства)

 

Слава Тебе, Господи, скажем и мы с вами! Кончились труды и беспокойные соображения ваши, желания улеглись, поря­док установился, остается одно чаяние исполне­ния предположенного... И вы собрались ныне в храм — одни, чтоб принести благодарность за окончание труда и предать Господу надежды в выборах, другие, чтоб испросить благословение Божие на начало новых трудов и освятить мо­литвою первые шаги свои на пути служения. Да благословит вас Господь по молитве вашей.

Как вы теперь сделали, так и делайте и во все время служения вашего, и во всех делах его. Особенно когда мысль будет двоиться или об­стоятельства так сложатся, что трудно опреде­лить, на какую сторону надо склониться своим содействием, всегда обращайтесь к Господу за вразумлением — и получите просимое... «Ибо Господь близ, и Он есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти истинно доброе» (Флп.4.5;2,13). Сами бу­дете недоумевать, как в час молитвы сложатся мысли и сердце примет правую сторону. Ибо не ум решает. Вы, верно, знаете, что правит всем Господь и что Его намерений никто переменить не может. Если Он и попускает что, то только прикосновенное, а не главное,— куда Он по­том устремляет и попускаемое. Есть путь Промышления Божия, или программа для течения происшествий — и больших, и малых, — умом Божиим созерцаемая и силою Его приводимая в исполнение. Весь труд правителей, а равно и достоинство правительствования, состоит в том, чтобы попасть на сей след Божий, в эту стезю, проначертанную мыслию Божиею. Те только действия и плодотворны, и велики, которые по­падают на сей путь, хоть бы они не выдава­лись из-за других,— и это истинно не только относительно многообъятных действий, но и относительно малых, касающихся одного лица, семейства, рода, а не только целого села или ок­руга. Сознавши сие, спросите сами себя, как попасть на сей благотворный след. И вы не най­дете другого ответа, кроме следующего: предай­те всецело в руки Божий и себя, и свое служе­ние, а затем молитвенно припадайте ко Господу о вразумлении и укреплении всякий раз, как приступаете к делу, или, еще лучше, непрестанно содержите в себе сей молитвенный дух и настро­ение, и никогда не будете лишены должного ру­ководства. Еще никто из уповающих на Бога и живущих в Нем сердцем не был посрамлен. Не увлекайтесь видимостию. Жизнь возрастает сокро­венно, так совершается и все животворное. Не прельщайтесь успехом, не смущайтесь и невидением тотчас успеха. Плод трудов, может быть, отложен Господом за пределы вашего служения. Пусть он не будет приписан вам, не скорбите: это только здесь, — на том же свете чадо сие найдет своего родителя. Но и на этом не все дела так закрываются, чтоб нельзя было угадать, где их источник. Вы только сейте по тому указанию, ка­кое сложится в вашем сердце, освященном богомыслием и предстоянием Богу, а плоды предо­ставьте распоряжению Домовладыки всего мира и всей Вселенной. Пусть даже говорят: «Вот де­лал, да ничего не сделал». После оправдаетесь. Да и то истинно: «Бог оправдали, кто осуждали?» (Рим.8,33-34)

О том, думаю, нечего говорить, что главное у вас должно быть свидетельство совести. Это вы знаете; но не лишним считаю прибавить — со­вести, просвещенной словом Божиим и укреп­ленной благодатию Божиею и молитвою. Совесть всегда можно сбить с толку кривотолкованием. Верный руководитель ей — слово Божие. Уяс­ните себе, по его указанию, дело свое и свой долг, и потом действуйте по тому, умудрясь только не покривить дела в применении начал к обстоя­тельствам или в направлении сих последних по началам принятым и предначертанным. Думаю, что все так и делают. Но вот что: может быть, не все делают или не все делают с должною настойчивостию и усилием. Надобно построить программу для своих действий по духу христи­анства и в сем одном духе действовать во всех обстоятельствах. Ведь вы, как и все действую­щие лица, стоите в числе устроителей блага народного. Благо должно бы принадлежать че­ловеку по природе, но не принадлежит. Поче­му? Потому, что он восстал против Бога в лице праотцев и пал. Благость Божия восстановляет его в Господе Иисусе Христе в Святой Церк­ви, или чрез христианство. Восприявший дух христианства получает право на благо внешнее и действительно приемлет благо внутреннее — восстановляется в себе духовно с правом на воз­вращение потерянного и вовне, если то — благо ему, и по усмотрению Благодетеля. Вот как вы­ражается сей закон: «ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Ср.:Мф.6, 33). Так, хотите ли созидать благо народа прочно, возгревайте в нем дух христианства и ничего не допускайте такого, что бы могло, хотя сколько-нибудь, погашать и ослаблять его. Не говорите: «Не наше дело». Нет,— ваше. Вы, христиане, поставлены действовать в кругу христиан и во благо им, как христианам. Как же при такой обстановке вы будете действовать, не имея во внимании духа христианства?! Разве занятия ваши не способны принять такое направление?! Быть не может. Есть и пить — что проще? Но и сие может быть обращено в славу Божию. Ве­лико ли дело — стакан воды или праздное сло­во? Но и они в День Суда поставлены будут в расчет и послужат в оправдание или в осужде­ние нам. От чего так? От того духа, каким ис­полняются сии дела. Если теперь эти малозна­чительные дела способны исполниться духом, из-за которого они обращаются в славу Божию и оправдание нам на Суде, тем более дела ваше­го служения способны преисполняться духом Христовым. Они все могут быть — милость и Суд — две наперсницы Божий! Если же при всем том вы считаете чуждым для вашего слу­жения — блюсти христианство, помогите мне в этом труде... Бросим этот раздел, в христиан­стве неуместный,— светский и духовный, как будто ни от нас к вам, ни от вас к нам — нет перехода. Возьмемся все дружно за одно дело Божие — созидать во всех дух Христов для споспешествования всем обладать истинным благом, доступным человеку на земле.

Все, доселе предложенное вам, обнимает все в совокупности ваше служение. Что касается, в частности, до дел ваших, то относительно их помяну только одно: не только сами не допус­кайте, но и преследуйте в других дела, при­влекающие гнев Божий и отнимающие благо­словение Божие. Благословение Божие всегда готово; оно объемлет и покрывает нас; его отда­ляют от нас дела, Бога прогневляющие и при­влекающие Его клятву. Не будь сих дел, всегда будет благословение, следовательно, довольство, мир и во всем счастливый успех. Желаете ли сего — изгоните из нашей епархии дела, вопию­щие на Небо, и размножьте дела, привлекаю­щие Божие благословение. Главное вот что: не обижайте и не давайте в обиду, не доводите до слез, напротив,— осушайте слезы плачущих. Слезы сирых и горьких вдовиц, причиненные или не иссушенные по нерадению, иссушат по­ля наши и внесут огнь в жилища наши. Паче всего блюдите себя в отношении к ним. Будьте око слепым, нога хромым и всякому нуждающе­муся верная помощь и подпора; творите суд, правду и уравнение всем во всём — без лице­приятия и мздоимства. О сем, впрочем, излишне распространяться много. В себе самих имеете вы о сем учителя — вашу добросовестность и сердоболие.

Но есть еще — ряд дел, привлекающих про­клятие Божие, которые не всеми, однако ж, признаются таковыми. Это образ мыслей, про­тивный правилу веры. При настоящем, распро­страняющемся всюду, просвещении очень важно сколько способствовать сему распространению, столько наблюдать за духом и характером его. Не все то золото, что блестит. Вы знаете, сколько худых мыслей проходит в книгах, украшающихся хорошими титлами. Да и без книг идеи, будто по телеграфу электрическому, разлетаются по­всюду и «тлят» (развращают) (1Кор.15.33) благомыслие искренно верую­щих... Станьте же вы стражами и блюстителями нашей епархии от вторжения к нам тлетворных мыслей, «да никтоже будет нас прельщая философиею и тщетною лестию... по стихиям мира, а не по Христе» (Кол.2.8). Не думайте, что все равно, как бы кто ни думал, и что Бог одинаково смотрит на производительность ума, согласна ли она с Его волею или нет. Напомню вам чин, бывающий в Неделю Православия, и вы сами уверитесь в противном. Там сначала кратко изображается, что Бог положил начало нашему спасению в Гос­поде Иисусе Христе еще в раю, потом подготовлял людей к принятию Его чрез Пророков, а на­конец, Сам Господь пришел и совершил сие спа­сение смертию Своею. По Воскресении же по­слал в мир Апостолов, которые и устроили на земле Святую Церковь Его — «столп и утверж­дение истины» (1Тим.3.15). Последуя ей, мы веруем во «еди-наго Бога Отца, Вседержителя, Творца...» — и прочее, как читается в Символе веры, с при­бавлением, что — веруем и всему преданному Церкви устно и установленному Соборами. За­тем поражаются анафемою все, противящиеся истине: анафема такому-то, анафема такому-то. Укажу вам для примера, кому это. Тем:

— кои не пленяют разума своего в послуша­ние Божественному Откровению и противятся ему и всем истинам его — анафема;

— кои отрицают бытие Божие и утвержда­ют, что мир сей и всё в нем бывает без Промыс­ла Божия и по случаю,— анафема;

— кои дерзают говорить, что Сын Божий не единосущен и не равночестен Отцу, как и Дух Святый,— то есть не исповедуют, что Бог есть Един по Существу и Троичен в Лицах, или что Отец, Сын и Дух Святый суть Един Бог, — ана­фема;

— кои хульно учат, что для спасения нашего и очищения грехов наших не нужно Пришествие в мир Сына Божия и Его вольное страдание, смерть и Воскресение, — анафема;

— кои отметают бессмертие души, кончину века, Суд будущий и воздаяние вечное за доб­родетели на Небесах, а за грехи осуждение — анафема;

— кои отвергают Соборы святых отец и их предания, Православною Церковию благочестно хранимые,— анафема;

— кои отметают Таинства, Святою Церковию содержимые, не почитают Пресвятой Богороди­цы, Ангелов и всех святых, а также святые мощи и иконы, — анафема.

Не думайте, что анафема есть простое сло­во. Нет,— это слово и дело вместе, по непре­ложному определению Самого Господа: «елика аще свяжете на земли, будут связана на небесех» (Мф.18,18). Анафема церковная скрепляется и ут­верждается изволением Божиим; следовательно, распространение пораженных церковною ана­фемою идей есть распространение проклятия Божия. Хотите ли отвратить сие бедствие, огра­дите нашу епархию от вторжения противохристианских учений, тлящих детские и юношеские умы чрез превратное воспитание, чтение дурных книг, знакомство с нехристианскими обычаями и прочее.

Больше сего не нахожу, что сказать вам еще. Исполните сказанное и будьте уверены, что, сие творя, и сами спасетесь, и спасете многих.

Думаю, что вы ожидаете упоминания о предле­жащей перемене взаимных у нас отношений. Об этом нечего вам сказать с сего места, кроме од­ного: будем молиться, чтоб Господь дал мирный исход сему делу великому как награду за крот­кий и миролюбивый дух, господствующий у нас повсюду. Уповаем, что и будет тако, по благости Божией. Если же, против ожидания, произойдет где какое нестроение, будем молиться, чтоб Господь дал местным деятелям ум и силу уладить по­спешно сие нестроение и обратить все к общему благу. Вернее же всего — как сие, так и все про­чее предадим в руки всепромыслительного по­печения Божия о нас! Ибо «уповающаго на Госпо­да милость обыдет» (Пс.31,10).

В сих мыслях оканчиваю мое вам слово, при­зывая на вас благословение Божие и моля Его благость, да поможет вам действовать в том духе, какой благоугодными представит вас пред ли­цем правды Его неизменной в День окончатель­ного воздаяния всем деятелям на поприще тече­ния дел всего мира. Аминь.

Декабрь 1860 года

 

 

4. На отпевание генерала В. А. Колобова (Подвигом добрым подвизался ты)

 

Что тебе сказать на прощание, почивший о Господе собрат наш?

Прийми от нас как последний при­вет ублажительную для тебя песнь Церкви: «Бла­жен путь, в оньже идеши днесь... яко уготовася тебе место упокоения». И это самое приличное при гробе твоем слово!

При гробе других мысль иногда колеблется недоумением об их участи и скорбь от сей без­вестности нередко делает робкою самую молит­ву о них, вызываемую сердобольным благожеланием. Но от твоего гроба веет успокоением, и, отдавая тебе последний долг, мы благонадежно можем вложить в уста твои слова Апостола: «под­вигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия» (2Тим.4,7-8). Это самое верное и полное тебе надгробие!

Так, подвигом добрым подвизался ты. Во свидетельство сего не нужны нам сторонние удо­стоверения. Повесть о подвигах твоих написана на тебе самом. Ты сам, говоря словом Апостола, составляешь живое о себе письмо, «читаемое все­ми» (2Кор.3.2). На главе твоей, на персях, на руках и ногах твоею кровию записаны дела твои (разумеются раны), и все видя­щие тебя беспрекословно ответят на слово твое: «Да, воистину добрым подвигом подвизался ты!»

Если любящее, от самой любви, однако ж, страшливое, сердце еще будет смущаться помыш­лением, не прокрадывалось ли что недоброе сре­ди добрых подвигов и не заграждает ли это те­перь входа тебе в места упокоения,— укажем ему на то, как скончал ты течение свое, — и оно успокоится. Все видевшие предсмертные стра­дания твои — не короткие и не малые, — обра­щая взор к небу, не раз вопрошали: «Господи, чего ради эту многотрудную жизнь благоволишь Ты заключить такою страдальческою кончиною?» И вера всегда отвечала им: «Этот огнь болезней послан, чтоб попалить все остальное терние пре­грешений, самородно и не самородно проросшее на поле твоей жизни, — чтобы чистым, как «сосуд - в честь» (Рим.9,21), пренесен ты был в дом Бога — Су­дии и Воздаятеля». «Многими скорбми» куда вхо­дят? «В Царствие» (Деян.14,22). И «тесный путь» куда ведет? «В Живот» (Мф.7.14).

Скажет кто: «О терпении его, Иовлевском, мы слышали и кончину его болезненную видели, но не в них окончательная надежда. Вера все уравнивает и венчает». Но милостив Господь и щедр. Если кто, то паче он может с дерзновени­ем удостоверить всех: «веру соблюдох» (2Тим.4,7). Спросите у проводивших дни и ночи у болезненного одра сего страдальца, и они скажут вам, где находила отраду душа его, когда истощалось терпение его? В Боге, Едином Боге был покой его. Икона Вла­дычицы, спасавшая его в бранях, всегда была при нем, не только как утешение, но и как ути­шающее врачевство. Сладчайшее имя Господа не отходило от уст его. Был ли день, когда бы не соединился он с Господом в Пречистых Его Тайнах? А «всяк веруяй в Он, не постыдится. Веруяй в Он, имать Живот Вечный: и на суд не приидет, но прейдет от смерти в Живот» (Рим.10,11;Ин.5,24). Отходя ко Господу, он праведно может возгла­сить: «Господи, в руце Твои предаю дух мой!» (Лк.23,46).

Итак, «блажен путь, в оньже идеши» ты ныне, «яко уготовася тебе место упокоения». Отдавая тебе последний долг, мы молим смиренно Госпо­да упокоить дух твой «в селениих праведных». Но при сем, против воли, готова исторгнуться и другая молитва: «Помяни и нас пред лицем Господа, когда, представ престолу правды Его, обрящешь милость у Него!» Аминь.

26 апреля 1862 года

 

 

5. При отпевании господина почтмейстера П. П. Никольского (Ни одна жизнь не остается без следа)

 

 Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, последнее ему приветст­вие,  последнее к нему собеседование! Так, жизнь отжита. Обветшала одежда пло­ти—и сбрасывается. А дух выходит горе,— в чаянии облещися некогда в нетленное и невет-шающее одеяние.

Свечерял день жизни — и труженик возвра­щается к Домовладыке, — чтоб приять заслу­женную мзду.

Брань кончена, и ратоборец отходит к Рас­порядителю брани, чтоб украситься достойным венцом.

Плавание совершено... Корабль в пристани, — и пловец, свободно вздохнув после бурь, готовит к предъявлению добытые на стороне сокровища.

Радуемся за тебя, почивший о Господе со­брат, — за твой покой, за твою свободу и твое от­радное теперь пребывание. Но не можем не скор­беть о разлуке, теряя в тебе не приятного только собеседника, но и благотворного деятеля.

В последний раз являешься ты среди нас — в храме Божием — и, конечно, не затем, чтоб только раздражить плач и усилить воздыхания. Нет. Вступившим в область бессмертия странны слезы о смерти плоти. Что же скажешь ты нам напоследок?

Уста твои сомкнуты, язык связан. Но есть слово, которое без звуков передается, без слуха внемлется и без особого посредства переходит из ума в ум. Это слово жизни каждого.

Ни одна жизнь не остается без следа. Как в картине есть один господственный цвет и в ак­корде господственный тон, так жизнь каждого носит отпечаток, который ясно видится на всех ее проявлениях и остается по смерти как завет и духовное наследие отходящего.

Если б мы спросили тебя самого, в чем слово жизни твоей, скромность твоя сказала бы толь­ко: «Молите Бога о мне, грешном». Но если б любовь наша победила твою скромность, то, мы верно знаем, вот что мог бы ты передать нам как урок из опытов жизни твоей: «Искренно любите святую веру, ее догматы и все ее уставы, и в совершенной покорности ей находите себе отраду и укрепление. Да будет она путеводительницею жизни вашей и усладительницею по­следних предсмертных минут ваших. Покоясь на ее лоне, благонадежно предадите вы дух свой в руки Божий.

Будьте верны своему долгу; обязанности его напишите на скрижалях сердца, внимайте им, как непосредственно вас касающейся воле Божией, и, не щадя сил, исполняйте, «не пред оча­ми точию работающе, яко человекоугодницы» (Кол.3.22). И вы с спокойною совестию испустите послед­ний вздох.

Благотворения не забывайте. Простота, тихонравие и теплота любви пусть согревают всех окружающих вас — семейных, служащих, близ­ких и дальних. И в последний час вы не испыта­ете болезненности от хлада смерти.

Живя, живите так, как бы вы должны были умереть каждый час. Ибо дыхание наше в ру­ках Божиих, и когда хочет, пресечет его — ут­ро, вечер или полудне. Предайте себя в волю Божию и при отходе отсюда не будете болеть о недоконченных делах или незавершенных по­печениях».

Довольно с нас! Знаем, что таков след жизни твоей! Принимаем уроки сии как последнее твое нам завещание! Но выслушай, просим, и наши желания. Веруем, что ты жив и должен теперь предстать Господу. Питаем надежду, что, совер­шив все очистительные действия святой веры, ты будешь помилован. Ибо это преимущество нашей веры — переходить от смерти в живот. При всем том по братскому общению мы не пе­рестанем молиться о тебе. Помяни и ты нас пред лицем Божиим.

Ты отходишь в другой мир. Как новорож­денного на земле радостно сретают живущие, так радостно сретят и тебя там отшедшие преж­де тебя.

У каждого из нас есть там не одно близкое сердцу лицо. Передай им наши приветствия; поведай им о наших скорбях, наших нуждах и тревогах и уверь их, что и мы все «желаем скорее разрешиться, чтоб быть со Христом» (Ср.:Флп.1.23) и во Хрис­те со всеми ими.

Ты отходишь к отцам. Но общение наше не прекращается смертию, а только из видимого и осязаемого становится невидимым и неосязае­мым. Вам там виднее, какие направления лучше нам принимать в жизни своей. Не оставляйте же нас в наших нуждах.

Кому нужно вразумление, вразумляйте; кому нужно подкрепление, подкрепляйте; кому нуж­но утешение, утешайте.

Такие немногословные излияния чувств при гробе твоем прими от нас, почивший о Господе собрат, как последнее приветствие — и прости. Мы же, остающиеся здесь, братие, приидите, по­следнее целование дадим умершему, молящеся Христу Богу, да упокоит дух его и вчинит, иде-же «свет животный» (Ин.8,12), в лоне Авраама (См.:Лк.16,22) со всеми праведными и святыми. Аминь.

10 сентября 1862 года

 

6. Речь к воинам, только что обученным и отправляющиеся к месту назначения (Вручаем вас покрову и заступлению Владычицы Богородицы!)

 

(Новобранцы только что обучены и отправлялись в Северо-Западный край. После обедни на площади мо­лебен был, и они благословлены иконою Владимирской Божией Матери. — Свт.)

 

Примите осенение от чудотворной иконы Пресвятой Богородицы — Владимир­ской. А эту икону возьмите с собою в г5лагословение вам от лица всей владимирской паствы, которая и молится, и будет молиться о вас.

Вручаем вас покрову и заступлению Влады­чицы Богородицы! Помните, сколько раз спаса­ла Она наш город — Владимир! Сколько раз спасала Москву и все русское царство,— чудо­действуя чрез Свою Владимирскую икону. Раз­гоняла полчища вражеские, утишала крамолу, избавляла от самых крайних бед. К Ней и обра­щайтесь всегда с верою.

Она несомненно будет вам помогать, ибо любит род христианский и христолюбивое во­инство, только сами поостерегитесь и не делай­те ничего, за что отвращает Она, Пречистая, очи Свои от людей.

Будьте трезвы, между собою мирны, началь­ству послушны, в нуждах терпеливы, никого не обижайте, храните веру святую, страх Божий и паче всего чистоту и целомудрие. Если будете таковы, как одеждою какою, будете одеяны Небесным покровом и, как столп облачный, будет окружать вас Промышление Божие и за­ступление Владычицы Богородицы!

Буди на вас благословение Бога, в Трои­це славимого,- Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

24 апреля 1865 года

 

 

7. На отпевание купца П.В. Козлова (В час сей мы – ученики, а ты – учитель)

 

С скорбным сердцем и тяжелою мыслию ок­ружаем мы гроб твой, почивший о Гос­поде! Это не потому только, что в смер­ти твоей видим всю глубину унижения высокого естества нашего или что она резко напечатлева­ет в уме нашем образ нашей смерти и путь, кото­рый и нам надо будет пройти. Нет — не одно это. Но в час сей мы — ученики, ты — учитель. Души наши погрузились в себя размышлением и изострили внимание свое, в готовности услы­шать от тебя последнее слово — завет отживше­го к оставшимся в живых — с кафедры гроба, из области смерти. Скажи же нам — какой смысл смерти и в чем цена жизни?!

Уста твои безмолвны, но и без слов мож­но вещать. Позволь мне стать теперь истолко­вателем безмолвных вещаний твоих и прочитать окружающим тебя завещание твое. Если б от­крылись уста твои, вот что, конечно, сказал бы ты нам: «То, что вы называете смертию, не есть смерть, а начало жизни — подлинной, несконча­емой. То же, что вы называете жизнию, не есть жизнь, а непрестанное умирание. Весь век свой бьется человек, чтоб жить, - и только спешит к смерти. Строит он себе дом жизни, а выходит гроб! И не видит сего, бедный, пока не приближится к самым дверям его.

Слышите, что поется теперь надо мною: что все привременное — тень, сон, призрак. Так есть. Смотрите на меня и осяжите сию истину. Но во всю жизнь какой-то покров прелестный лежит на очах человека и он все видит иначе. Только пред лицом смерти спадает покров сей. И бла­жен, кто не был введен в обольщение. Хотите ли еще в жизни разделить «облежащий нас облак» (Евр.12,1), скрывающий действительность, — поставьте себя мысленно в это положение, в каком я нахожусь, и не отступайте от него вниманием. Только лик смерти силен сохранить от прелести ваши мыс­ли и чувства.

Среди вас жил я, и вам известны дела мои! Часть жизни моей прошла в усилении средств, часть — в служении обществу, последние годы казались годами отдыха и покоя. Господь бла­гословил меня довольством, почетом и детьми. Вы сами это видите. Но все это не я, а обстанов­ка жизни моей. Я старался быть честным, спра­ведливым, исполнительным, хранить мир со все­ми, делать добро по силе и неуклонно «ходить в оправданиях Господних» (3Цар.2.3), Церковию содержимых. Но и это внешняя сторона жизни, а не существо ее, не то, какими признаются за гробом живущие на земле.

Там всякий признается таким, каким созер­цает кого Господь по его сокровенным помыш­лениям, чувствам и расположениям. Но это тай­на, которая не передается от умерших живым. Одно скажу вам. Пред вратами смерти раскры­вается в сознании вся картина жизни — и нет силы отклонить от нее внимания. Хотите ли, чтоб сие послужило вам в утешение и стало предначатием нескончаемых радостей, имеете слово Божие и Святую Церковь — учительницу. Об­разуйте себя по их начертаниям, и в час смерти возвеселит вас образ жизни вашей.

Вы знаете, что никто не чист от скверны, «если и один день жития его на земли» (Иов.14,5). Я же сколь­ко лет прожил — и как много нагрешил пред Богом! Ведайте, однако ж, что за гроб перехо­дят с нами только добрые дела, из злых же дел переходят только те, кои не очищены покаяни­ем; все же очищенные покаянием остаются на земле. Я теперь на деле испытываю, как нелож­но слово Господа, что «разрешенное на земле раз­решается на Небе» (Мф.18,18) так, что и следа его не остает­ся там. Великая это и неисследованная милость Божия к нам — Исповедь и Святое Причастие. Верующий и все по вере исполняющий не зрит смерти, а переходит от смерти в живот!

Не льститесь же, братие мои, и не отлагайте день от дня — до смерти. Меня не нечаянно постигла смерть. Я видел ее приближение и ус­пел приготовиться. Благодарение Господу! Но если б мне теперь позволено было возвратиться к Исповеди, как многое поспешил бы я воспол­нить, — если не в открытии дел, то в силе сокру­шения оных и подвигах за них. Кто восполнит сие недостающее?! Я под сень креста укрыва­юсь и вас прошу: помогите мне молитвами ва­шими и всех святых созовите на молитву, — чтоб не вменил Господь мне грехов моих и правда Его не затворила мне входа в чертог славы, уго­тованный любящим Его».

Слышите ли, братие, речь сию. Я влагаю ее в уста почившего; но она не придумана, а взята с действительности. Ибо воистину — всё так есть. Придите же, соберите сии плоды жизни с бес­плодного будто древа смерти и вкусите их, что­бы жить не па смерть, а на живот. Се, последнее целование даете умершему, но не последнюю молитвенную память. О нем молитва — а себе урок! И это будет след жизни его в нас. Всем путь один. Придет время — и нас положат во гроб. Надо готовиться. А как? Всего лучше учиться сему у гроба умерших, и не учиться толь­ко, но и пожить по учению, чтоб потом умереть поучительно для тех, кои имеют пережить нас. Аминь.

7 марта 1865 года

 

8. На освящение водопровода в г. Муроме, в день венчания на царство государя императора Александра Николаевича (Вода естественная и вода духовная)

 

К отечественному торжеству венчания на царство благочестивейшего государя на­шего императора Александра Николае­вича присоединяется ныне у вас, граждане, и ва­ше собственное празднственное учреждение — сочетание случайное, конечно, — не простою, од­нако же, мыслию избранное. Венчаясь на цар­ство, благочестивейший государь облекался во всестороннюю заботу о благоденствии народа своего. Потому может ли не быть для него уте­шительно, что день сей — где-то — ознаменовы­вается исполнением его обетов и желаний, хотя не по прямым его распоряжениям. Дела, подоб­ные совершенному у вас, составляют лучшее украшение венца царственного и не недостой­ное и не нежеланное приношение венчанному. Даруй, Господи, чтоб нынешний торжественный день ни один год не проходил в отечестве на­шем без подобных жертв, в утешение возлюб­ленному монарху нашему.

Обращаясь к предмету вашего местного ли­кования и, прежде церковного над ним священ­нодействия, желая почтить его священнодействи­ем слова, недоумеваю, что сделать: хвалить ли дело или славить совершителя его? Но дело само себя хвалит громче всякого слова, а хваля со­вершителя, попадешь ли в меру хвалы, которая изрекается ему в сердцах всех, и совпадешь ли с чаянием и желанием его самого? Не причинить бы тем ему вместо удовольствия неудовольствие, ибо искренняя скромность обычно смущается и непритворною, и не незаслуженною похвалою. Лучшим потому сужу вознестись к Тому, от Ко­его сходит «всякое даяние благо и всяк дар совершен» (Иак.1,17), и, при сем свете смотря на дело, — пригла­сить вас благодарить, давать обеты и поучаться.

Вы получаете нечаянную радость, граждане. Думали вы, искали, просили?! Нет. У одного, без вашего влияния, родилась мысль, созрела в же­лание, плодопринесла решимость и дело, и все это почти мгновенно. Кто же посеял такую мысль и дал ей так окрепнуть? И потом, — Кто дал силу задуманное довесть до конца, несмотря на немалые, конечно, препятствия? И опять,— откуда лицо, избранное в орудие облагодетельствования вас? Кто привлек его сюда издали, как бы нарочно только для того, чтоб вы получи­ли из рук его то, что получаете и что иметь дру­гим долго еще, может быть, не придется и стоить будет немалого труда? Все сие от Того, от Кото­рого все доброе, — и мысль, и дело, и без воли Которого ничто не совершится в мире. Возноси­те же благодарные к Нему молитвы за Отече­ское Его о вас попечение, так осязательно явлен­ное в промыслительном устроении дела, столько для вас благодетельного!

Так видим милость к вам Божию, — видим, что вы ныне как бы особые избранники у Госпо­да. Скажите же нам, чем заслужена эта милость? И что значит она? Есть ли это воздаяние за про­шедшие дела ваши или призвание к делам, еще только чаемым от вас? У Господа даром ничего не бывает, и Он, в одно время зрящий и глубокое прошедшее, и отдаленное будущее, на прошед­шем построевающий настоящее и из настоящего извлекающий будущее, — умеет сочетать то и другое — воздаяние с призыванием. Но если б предложено было сделать выбор и нужно было дать вам руководительную на то мысль, — я ска­зал бы: откажитесь от первого и изберите последнее. Притязательное сердце, конечно, тотчас готово видеть воздаяние, — пожалуй, готово ука­зать и заслуги даже там, где их совсем нет; но тем, кому заповедано быть по преимуществу сми­ренными, как соглашаться на то, что внушает нескромное самомнение? Да и как озираться назад и видеть что-либо там, когда Апостол в примере своем дал заповедь: «задняя забывать, в предняяже простираться» (Флп.3.13). Бог может воздавать еще здесь за прошедшие труды; но вы в милос­ти Его не другое что видьте, как побуждение к умножению благих дел. Потому ныне паче по­лагайте в сердце своем обеты на дела благотво­рения и богоугождения, чтоб и благодарность Богу засвидетельствовать не словом только, но и делом. Как бы желалось, чтоб указание сие не осталось у вас пустым словом!

Вы получаете благо только вещественное: улучшается часть внешнего вашего быта, облег­чается способ к удовлетворению насущных по­требностей. Для тех, кои ничего не видят, кроме вещества, и за пределы его не простирают своих видов, ничего не остается теперь, кроме как при­способиться к полнейшему и всестороннему поль­зованию благом. Но те, у коих вещественное — не цель, а средство, с пользованием телесным не могут забывать и о духовном. У каждого из вас теперь сохранится время, труд и достаток, обра­тите же все сие в прибыль для духовной вашей жизни и, напояя тело, в то же время не обленяйтесь утолять и потребности души. Как именно и чем, указание на это можете найти в уроке от воды. Просмотрите историю явления силы Божией на водах в разное время — и поучайтесь. Припомните, вот Дух Божий носится «верху воды» (Быт.1.2)— вот воды отделяются от земли (См.:Быт.1,6-7,9-10),— вот четыре реки «напояют» земной рай (Быт.2,10-14), - вот воды смывают неправды первых жителей земли (Быт.6,5-22); 7,1-28; 8,1-14),— Авраам, Исаак и Иаков сподобляются видений наипаче при водах (Быт.32,24-29). Израиль спасается от егип­тян чрез чудесное разделение воды (Исх.14,21-30),— водою, чудно источенною из камня, напояется он в пус­тыне (Чис.20,7-11),— чудом над водою же вводится он и в Землю обетованную (Нав.3,14-17), — у Гедеона вода испыты­вает воинство (Суд.7,4-7),— у Илии попаляет жертву (3Цар.18,32-38), у Елисея очищает проказу (2Цар.5.10-14). Поминайте всё сие и подобное — и поучайтесь! Паче же приводите себе на мысль то, что в Церкви Христовой вода преимущественно есть не образ только благода­ти, орошающей, омывающей и напояющей душу, но и таинственное посредство к получению ее. Как вода имеет свои хранилища и от них проводники, чрез кои проходит к своему назначению, так благодать, вселяясь в сердце, оттуда проходит по всем направлениям деятельности душевной и в каждой, в свое время и по роду своему, прино­сит плод — или помышлений благих, или начи­наний добрых, или чувств и расположений свя­тых. Войди в себя и вникни, как все сие бывает. Над этим, впрочем, непривычная мысль затруд­нится, может быть; но есть и другие напомина­ния, сколько простые, столько же и многообъятные,— разумею воды купели и слезы покаяния. Вот об них паче и помышляйте, приходя пользо­ваться водою, — и молитесь словами пророка Давида: «наипаче омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя... Окропиши мя иссопом, и очищуся: омывши мя, и паче снега убелю­ся” (Пс.50,4,9). Делая так, вы от воды естественной будете напоять себя и водою духовною и чрез то расти и крепнуть духом. Духовная жизнь не так, как телесная. Телесная крепнет, принимая вещество совне, а духовная растет внутреннею деятельностию, питаясь тем, что рождает из себя. Рождает благие мысли и святые чувства и ими питает себя и от них растет.

Вот пояснения на то, что я сказал вначале, — что лучше вам благодарить, давать обеты и поучаться. Теперь, воздавши всем должное в сло­ве, обратимся к молитве и усердно помолимся ко Господу, да благословит Он воду вашу и все устроения по проводам ее и да дарует воде при­годность на всякую потребу, а устроениям — прочность и долгостояние, не пресекая притом благодарных чувств — и ко Господу, и ко из­бранному Им орудию Своей к вам милости. Слух же о том да радует всегда сердце благочести­вейшего монарха нашего. Аминь.

26 августа 1864 года

 

 

9. На погребение игумении женского Владимирского монастыря Серафимы (Смерть напоминает нам, что мы не дома)

 

Во блаженном успении вечный покой по-даждь, Господи, усопшей рабе Твоей!» Так молится и так молиться всех нас приглашает Святая Церковь ныне при гробе почившей. Вы же что имеете на душе, окружая смертные останки сии? Разделяете ли голос Церкви или обычному предаетесь сетованию? Поучаетесь или равнодушно смотрите на гроб как неизбежный конец всех? Кажется, надле­жало бы ожидать последнего. Но дивиться на­добно. Сколько видим умирающих, знаем, что и сами все помрем,— а никак не можем равно­душно посмотреть в глаза смерти. В смерти со­вершается нечто решительное для нас. Темное даже предчувствие сего при виде ее потрясает все существо наше. И вот исходит из сердца помышление: что с нею и что будет потом с на­ми, — когда, в свое время, и мы вступим в тот же путь, — и налагает молчание на уста наши, и душу погружает в глубокое и грустное размышление.

Что с нею? Вот что говорит о ней песнь Церкви! «Блажен путь, в оньже идеши» ты «днесь, душе, яко уготовася тебе место упо­коения». Матерь и спасительница наша так го­ворит: кто посмеет пререкать? Что почившая прешла от смерти в живот на вечный покой, — убеждение в этом есть одна из черт духа хрис­тианского. Мы течем, по Апостолу, «не яко безвестно: тако подвизаюся, не яко воздух бияй» (1Кор.9,26). Имеем удостоверительное слово Господа: «идеже есмъ Аз, ту и слуга Мой будет» (Ин.12,26). Нося в сердце сие удостоверение, апостол Павел желал скорее раз решиться от тела, чтоб «со Христом быть» (Флп.1,23), и же­лание сие как наследие стало достоянием всех христиан. Веруем, что «не обидлив Господь забыть» (Евр.6,10) какой-либо труд наш. Сего ради поем: «блажени мертвий, умирающий о Господе» (Апок.14,13).

Точно, скажешь, «блажени мертвии”, — но те, кои умирают о Господе. Так, в этом крепость упования нашего. Но оно-то и есть плод жизни почившей, паче других многих. Не будет ошибочно и ничьему убеждению противно, если вло­жим в уста ее слово Апостола: «подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох» (2Тим.4,7). Но если это можем приложить к ней, то долж­но приложить и следующее за тем: «прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия» (2Тим.4,8). Кто знал ее до монашества, и в монашестве, и в началь­стве над монашествующими,— тот знает по­двиги ее, и течение ее, и веру ее и не может не видеть уготованного ей за то Господом право­судным венца правды. Помяните подвиги дев­ства и чистоты, нестяжания, постничества и воз­держания, уединения и молитвы, послушания и труда, терпения и кротости, матерней о всех за­боты и снисхождения ко всем, и возрадуетесь упованием. Конечно, «кто чист... аще и един день жития его на земли?» (Иов.14,4-5) Но спросим взаимно, кто не чист, омытый слезами Покаяния, с Гос­подом соединившийся в Пречистых Тайнах Его и снова отпущение грехов приявший в Таинст­ве Елеосвящения? Говорю сие не затем, чтоб пресечь устремление молитвы вашей о ней, а чтоб развеять мрак безнадежия, которым неред­ко объемлется душа при виде отходящих в дру­гую жизнь, — «и да не скорбите», как язычники, «не имущие упования» (1Сол.4,13).

Так, братие и сестры, «благословен Бог... по­рожден, нас во упование живо... в наследие не­тленно и нескверно и неувядаемо, соблюдено на небесех вас ради» (1Пет.1,3-4). Исходя от сей уверенности, недоумеваешь: чего же еще ноет и сетует душа при гробе почивших?! Уж не о себе ли более? И в самом деле, если там живот — здесь смерть, там покой, а здесь труд, там радость, а здесь скор­би, там родное — здесь чужое, то мы пред лицом умерших точно в таком положении, в каком от­правляющие кого-либо из своих на родину, а сами остающиеся на чужой стороне. Сердце ощущает сие и ноет. Обычно забываем мы, что мы не дома. Смерть напоминает о сем и воскрешает усып­ленную тоску по родине. Вот и плач, и сетова­ние по поводу умерших, но больше о себе, чем о них. Мне кажется, что и нашей почившей уста готовы сказать нам: «Не плачитеся о мне, — но себе плачите».

Но и о себе что плакать? Не лучше ли, став твердою ногою на незыблемом камени упования нашего, внимательно осмотреть себя и разумно удостовериться, так ли мы «течем, да постигнем» (1Кор.9,24). Если так, укрепимся в сем правом течении; а если не так, исправим неправое. Это урок от смерти к живым. Смотри и поучайся. Вчера очи сии видели, и уши слышали, и уста говорили, и тело было в движении. Но дух жизни отошел: и что вы видите? Помни же всякий минуту сию и действуй так, как внушает сия память. Ныне она — завтра мы. Путь один. Не ищи же услад оку и уху: завтра око смежится и дверь уха за­ключена будет. Не давай воли рукам и ногам: завтра свяжет их рука смерти и тебя прикует к одру, с которого не встанешь. Не желай крас­ных одежд и светлых жилищ: завтра вот в ка­кую облекут тебя одежду и вот какой уготовят тебе дом! Не привязывайся к земле и к земно­му: завтра коса смерти порежет все сии узы и нехотя пойдешь во ину страну,— где все про­тив здешнего — ино. Переселись же загодя туда мыслию и сердцем, чтоб, когда введен будешь в ту область, не быть тебе незнакомым с тамошни­ми порядками. Так настроясь, мы добрый во­зымеем ответ в сердце своем на то, что будет с нами, когда и мы ляжем на подобное же ложе.

Вам, сестры, больше всех близок урок сей. Вы уже умерли и гробовыми саванами окутаны. Смотрите же теперь, что значит умереть. Значит быть телом здесь, а духом там. Так и сложитесь в сердце своем, чтоб, когда придет смерть, она не новое что произвела в вас, а запечатлела то, что постоянно было в вас и составляло закон жизни вашей.

Или вам не до уроков? Лишены матери так скоро — и не опомнитесь от внезапной потери? Но растворите печаль разлучения молитвою и уверенностию в ее к вам близости и по смерти; и, по слову Апостола, взирая на скончание ее жительства, подражайте вере ее. Вам оно извес­тно более, чем другим. Вы и должны иметь и большее упование относительно нее, и более дру­гих обогатиться наследием от примера ее. Но всё же не переставайте вопиять: «Во блажен­ном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшей рабе Твоей!» Аминь.

23 сентября 1864 года

 

10. На пострижение в монахи отца протоиерея г. Шацка, нареченного в монашестве Германом и предназначенного быть архимандритом Черниева монастыря (Существо иночества – быть едину с Единым Богом непрестанно)

 

Приветствую тебя, возлюбленный о Гос­поде собрат по иночеству, приветствием радости и благожеланий! Мы рады, сретая тебя. Надеемся, что и ты радуешься, хотя не без трепета. Ибо если прошел ты сердцем со­вершенное над тобою в сии минуты, то не мо­жешь не испытывать сильных ощущений, кото­рые обычно волнуют добросовестные души, входящие в существо принимаемых ими на себя немаловажных дел.

Прихожу тебе на помощь и попытаюсь упо­рядочить движения сердца твоего моим простым словом, хотя не скажу ничего больше того, что устами моими уже изрекла тебе Святая Церковь.

Воистину дело доброе начал ты. Кто против сего? Остается совершить его добре. В сем от­ношении не говорю тебе: не думай, что облаче­нием в иноческое одеяние окончен весь труд искания иночества. Этим я оскорбил бы твое рассуждение и сердце. Верно, знаешь, что как одетый в воинские доспехи может быть не вои­ном, так и облаченный по-иночески может ока­заться не иноком. Ты теперь готов на иночествование и вступаешь в чин проходящих его. Но само иночествование твое еще впереди. Нари­суй же светлее образ совершенного инока в уме своем и стремись осуществить его в остальной жизни твоей не щадя живота.

Видал ли ты, как пускают воздушные шары? Шар наполняется газом — небесною стихиею, без которой невозможно ему подняться вверх. Но и наполненный, он нейдет вверх, пока привя­зан вервями к земле. И отрешенный, уже уст­ремляется вверх, по мере густоты окружающего его воздуха и тонкости наполняющей его сти­хии. Там наконец скрывается он в высоте или закрывается облаками, где и остается один, объ­ятый со всех сторон небом. Вот образ совершен­ного инока! Отрешившись от всего, умом и сердцем устремляется он горе и пребывает там един с Единым Богом. Заметь, что в этом существо иночества, — быть едину с Единым Богом — не минуту, не час, не день, а непрестанно. Ничто тварное — ни большое, ни малое — не должно поглощать внимания и сердца инока... Он весь в Боге и в Небе. Что держит его там?.. Шар держится на высоте содержимого им небесною стихиею — газом... И инок держится сознанием своим на Небе по причине устремления туда всех желаний своего сердца, возгреваемых в нем Небесною благодатию. Испарится газ в шаре — шар начинает спускаться вниз, и чем более ис­паряется газ, тем ниже спускается шар, пока не падет опять на землю, от которой отрешился было... Умалится в иноке желание Небесного — он ниспадет вниманием долу и, вместо Бога, за­нят бывает тварию. Тогда теряет он свой харак­тер. Заметь это и чаще приводи себе на память.

Не продолжаю далее сравнения. Предостав­ляю тебе самому развить его ширше. Об одном только напомню, что должно разуметь под отре­шением. Отрешение иноческое не есть одно от­речение от житейских связей, от чувственных удовольствий, от своекорыстия и от всех вообще предметов, коими питаются страсти, но есть, кро­ме того, отречение и от всех естественных чувств, не считаемых порочными, каковы чувства род­ства, дружбы и прочие. Все сие должно быть поглощено духом и от него получить свой ха­рактер, как внушает Господь, говоря: «кто есть Мати Моя; и кто суть братия Мои?., иже аще сотворит волю Отца Моего, Иже есть на небесех, той брат Мой, и сестра, и мати Ми есть» (Мф.12,48,50). Тут предначатие вечного Небесного суждения о вещах и лицах и соответственного тому рас­положения к ним. Только восшедший на сию высоту наслаждается полною свободою, и он только воистину есть раб Божий, ничему, кроме святой воли Божией, не порабощенный.

Не говори: «Высоко — трудно». Никто и не утверждает, что это легко. Но не устрашися, ниже убойся. Близ Господь с благодатию Своею, близ молитвы святых подвижников, к которым взы­вай и житие которых предначертай в уме своем к подражанию. И то ведай, что не вдруг — на высоту. Как всходят по лестнице? Начинают с низших степеней и постепенно поднимаются на самый верх ее. Взойдешь и ты. Только не осла­бевай. Нудь себя на всякое дело и всякий под­виг, и будешь незаметно подвигаться вперед. За всякое напряжение свободы присетит тебя Божия благодать и закрепит за тобою то, чего искал ты. Благодать Божия действует в отно­шении к нам, как хозяин, который, идя за тяжело поднимаемым на гору возом, тотчас подкидывает под колеса камень, как останавливается ло­шадь, и тем сберегает пройденное. Имея сие в виду, ревнуй, действуй с напряженным усилием в надежде — и, верно, дойдешь до конца.

Не напоминаю тебе о честности поведения и исправном житии во внешних отношениях. С этой стороны ты очень известен, и перемена места, верно, не переменит твоих правил. Но не забывай при благообразии поведения заботить­ся и о благоустроєний сердца, о стройном соче­тании в нем всех святых чувств и расположений.

Не напоминаю тебе и о внешних подвигах благочестия. Состарившемуся в благочестивой жизни, верно, тебе по опыту известны и пощения, и ночные стояния, и долгие священнодействия, и точное исполнение правил молитвенных, и действование не по своей воле — известно все сие и с своими трудностями, и с своими утешениями. Теперь предлежит только тебе — все сие из прерывающегося и поочередного сделать непре­рывным и постоянным. Но не забывай при том и о внутреннем служении Богу, и о внутренних подвигах борьбы с помыслами и со всеми льсти­выми движениями не всегда исправного сердца нашего.

Не напоминаю тебе и о предлежащем тебе начальствовании. Столько уже лет знаком ты с делами управления. И в новом кругу предлежа­щих тебе дел все устрояет то же благоразумие с опытностию, которым отличался ты доселе. Но не забывай, что главное у тебя будет управление душ в Царствие не внешним, а внутренним пу­тем,— рассуждением братних помыслов и рас­путыванием сетей, какими враг обык запутывать совести немощных и малоопытных.

Мы надеемся, что ты поправишь вверяемую тебе обитель; но не думай, что при этом мы со­гласны, чтоб ты заботился об одном внешнем ее благолепии и довольстве, оставя внутреннее со­вершенство в иноческой жизни в небрежении. Нет. Если увидишь, что без ущерба последнему не может быть достигнуто первое, — оставь оби­тель в нищете, если это нужно, чтоб она цвела внутреннею красотою духовных совершенств.

Этим ограничусь. Ибо, если б все говорить, не было бы конца нашей речи. Впрочем, мудрый и в малом увидит многое. Да и сие малое я пред­ложил тебе не затем, чтоб учить, а чтоб напом­нить только тебе то, что, конечно, сам ты постоян­но содержишь в уме и сердце своем. Господь да благословит тебя и да поможет тебе во всем доб­ром во славу всесвятого имени Своего. Аминь.

17 декабря 1860 года

 

 

11. На выбор членов земства, в день сретения иконы Боголюбской (Устроять порядки земства следует в духе христианском)

 

Позвольте кратко приветствовать вас и выразить пред вами наши вам благожелания.

Милостивый Господь да приимет изъявленную вами готовность действовать в общее всех благо, как «жертву Ему приятную» (Флп.4.18). С сей же ми­нуты начнутся и труды ваши — и пойдут пред­указанною чередою. Для вас тут, конечно, все более или менее уже ведомо. Благословение Божие да соприсутствует вам выну и да воспол­няет все, чем будут недостаточествовать ваши собственные усилия и приемы. Вашим обраще­нием к молитве вы гласно исповедали, что «аще не Господь созиждет дом, всуе трудятся зижду­щие» (Пс.126,1). Этой истины не исповедует только ничего не делающий или проводящий время в пустых суетах. Да будет же Господь началом, и направ­лением, и концом всех ваших предначертаний. Все от Бога да исходит и к Богу да возвраща­ется.

Вы будете устроять порядки земства. Это то же, что строить дом. Положите в фундамент на­чала святой веры, стены направьте по требова­нию правды и любви и завершите здание хрис­тианскими надеждами. Если в этом духе будете возводить ваше здание, хорошо будет в нем жить нашему земству. Если же будете увлекаться иноземными, иноверными и совсем неверными идеями, если так заведете дела, как заводят упо­вающие точию в веце сем, если повсюду у вас будут только одни интересы, то это для земства будет то же, что дым для пчел или засуха и са­ранча для растительности.

Конечно, вы не поддадитесь общей почти ошибке в устроителях нашего блага — званых и незваных, — по коей они считают себя вправе все строить сызнова. Нет,- у нас так нельзя. Земство наше уже давно устроено. Этого зда­ния и стиль установился, и размеры определе­ны, и материалы обусловлены. Новых поряд­ков начертание походит на частные перестрой­ки или пристройки в готовом здании, которому самому положено стоять неизменным. Припом­ните: «Земля наша вначале была обширна и богата, но не имела порядка». Откуда привзошли порядки?! Повеял дух новой жизни о Хри­сте Иисусе, проник во все слои наши, во все отно­шения и дела и всё упорядочил по своему тре­бованию. Мы часть града Божия, Иерусалима Небесного! Так вот на какой стиль смотрите и к этим размерам присматривайтесь. Ведь вы бу­дете иметь дело не с одною мертвою землею, а с душами христианскими. Из христианских же материалов, скажем так, пристало ли строить что нехристианское?! В обычных постройках у нас материалы готовятся по зданию. А христиан­ские души такой материал, к которому должны быть применяемы всякие заготовляемые для них здания — и здание просвещения, и здание пра­восудия, и здание устроения благосостояния внешнего, и всякие другие. Как бы блаженна бы­ла страна наша, когда бы так делалось во всех частях.

Открытие нашего земства в такой день, как нынешний, поселяет в нас надежду, что у вас все и будет устрояться не иначе как в сем духе.

Как именно каждую часть ваших занятий может воодушевлять сей дух, не буду разъяс­нять. Пощадим общее наше утомление и послу­шаем совета Премудрого (Иисуса, сына Сирахова), что пред мудрыми не следует размножать слов (См.: Сир. 7,14;20,8).

Владычица Богородица, под сень и покров Которой ныне подклоняетесь, да будет для вас и Направительницею ваших занятий, и скорою Помощницею в нуждах ваших. Аминь.

21 мая 1866 года

 

 

12. В день тезоменитства наследника цесаревича Николая Александровича (Три зла – настоящие, три зла – ожидаемые, и откуда нам ждать от них спасения)

 

Празднуя Святителю и Чудотворцу Ни­колаю — образцу ревнивого духа по святой вере Божией и по правде госу­дарственной, — не забудем усердно помолиться ему, чтоб — он, ближайший покровитель и блю­ститель соименного ему благоверного государя цесаревича, наследника Всероссийского престо­ла, тем же духом преисполнял и его и тот же дух возращал и укреплял и в народе, подготов­ляемом к его царствованию. Ибо тут корень — и крепости внутренней, безопасности внешней и всестороннего благоденствия и мира.

О себе, о том, что теперь у нас есть, мы не можем не сказать: «Благодарение Господу!» Мы счастливы своею удельною мерою счастия, но пе­рейдет ли сие счастие и в будущее?! Возвысит­ся оно или совсем иссякнет?! Не одно праздное любопытство спрашивает: «Что ждет нас впере­ди, или — если не нас, то преемников наших?!» Человеку так естественно надолго упрочивать свой быт, что он не может отказать себе хоть в косвенном, применительном, решении сего во­проса. Что же на него сказать?

Если сказать: впереди, конечно, будет или хорошо, или худо, — кто этим удовлетворится? Если даже прибавить к сему: будет хорошо, если сами будем хороши, и будет худо, если сами бу­дем худы,— то прояснится несколько дело, но не представится в определенности, устраняющей всякое недоумение. Ибо — что значит быть хо­рошим и что значит быть худым в отношении к быту общественному?! Всякий решает это по-своему, и как решает, так и действует. Но не всякое решение есть решение доброе, хотя ни один решающий не имеет в виду очевидного зла. И вот на этот-то случай благовременно восстает в мысли лик Святителя Николая и в духе своем указывает руководственное правило и для нас, и для последующих родов наших, именно: в духе ревности по святой вере и по правде государ­ственной. Кто исполнен сим духом, тот найдется во всякое время и во всяких обстоятельствах, как быть хорошим и как действовать хорошо, в упрочение общественного благоденствия.

Правило это не требует долгих пояснений. Другими словами оно значит: «Живите смирен­но по-христиански, любите престол и отечест­во—и будете сами благоденствовать и переда­дите сие благоденствие потомству своему». По­смотрите кругом! Кажется, у нас все так и есть. И благодарение Господу! Но приходит мне на мысль указать вам нечто в предостережение, --потому что ведь оружие готовят и учат воевать против врага во время мира.

Слава Тебе, Господи! В настоящее царство­вание одно за другим вводятся новые учрежде­ния,— одно другого благодетельнее. Под влия­нием их будущая Россия «обновится, яко орляя юность» (Пс.102,5). Но по образу бытия текущего мира к добру всегда у нас примешивается зло. И вот тут-то смотреть надобно, — и смотреть, чтоб, если уже нельзя без зла, по крайней мере, оно было так мало, что не могло бы вредить добру.

Не связывают ныне у нас мысли и не пеле­нают ее, как дитя. Это не означает разреше­ния — думать как хочешь, а побуждение — са­мостоятельно дойти до того, как думать должно. Норма же, как думать должно, уже предначер­тана,— и отступать от нее не дается разреше­ния. Между тем можно не понять сего благого намерения и дать ему простор ничем не стес­няться — ни земным, ни Небесным. Позыв на это очень соблазнителен и способен распространяться быстрее всякого поветрия. А зла от не­го — бездна. Нет злее силы,— как мысль, ни­чем не обуздываемая. Вот и смотреть надобно, чтоб необузданность мысли не охватила всех; и если уж нельзя без сей язвы, — разве бы уже кто-кто подвергался ее заразе.

Указываются ныне и покровительствуются новые способы к расширению благосостояния каждого лица и целых обществ. Это не означа­ет, что поставляется в общегодный закон: «душе... яждь, пий и веселись» (Лк.12.19); а только предначертывается довести нас до того, чтоб нам легче и ско­рее можно было удовлетворять житейским по­требностям и потом больше иметь времени на попечение о душе и приготовление ее к Вечной Жизни. Между тем и это благое намерение мо­жет быть не понято. Можно пристраститься к одним благам земным, а к другим, высшим, по­терять всякий вкус и позыв. Отсюда чувствен­ность необузданная — язва гибельная, подоб­но первой, но еще более ее соблазнительная. Вот и надо смотреть, чтоб страсть к одним чув­ственным наслаждениям не охватила всех; и уже если нельзя искоренить ее у всех,— чтоб она где-где прорывалась робко, как недозволен­ное исчадие, а не ходила, подняв голову, по сто­гнам града.

Дается ныне часть самопопечения и самоу­правления — нам самим. Это не означает, что дается позволение: «Делай все, что душе твоей угодно», а только дается знать: «Не все же вас няньчить, пора вам и самим о себе подумать и себя устроять», — по общему, однако ж, из одно­го центра исходящему — начертанию, которое все частные заботы и труды направляет к одно­му и объединяет все тело государственное.

Между тем и это благое намерение может быть не понято. Опыты самоуправления по ука­занной форме могут родить позывы на самоу­правство без всяких ограничений. Позыв этот тоже способен увлечь многих и даже обобщить­ся—и потом разрушительно обнаружить свое требование и силу свою. Вот и надобно смот­реть, чтоб не проникла к нам необузданная свобода действий; и если уже нельзя совсем заглушить ее у всех, то всячески не давать ей расширяться — окрепнуть до сознания своей силы. Пусть теряется в ничтожестве пред ог­ромным большинством охотно подчиняющихся одною волею начертываемому устройству.

Все сии опасности, конечно, еще впереди; не придуманы, однако ж, они нарочно, с натяжкою, а неизбежны почти, если не будем внимать. При невнимании быстро разовьется у нас необуз­данность и мысли, и чувственности, и свободы и, конечно, принесет плод по роду своему. Не подумайте, что выставлять их на вид заставляет привычка к старинным приемам нравоучения — и что зловредность их есть мечта меланхолии, привыкшей на все мрачно смотреть из келейно­го уединения. Можно сказать: посмотрите и уви­дите. Да и без указания,— разве вы не видите сами? А как эти настроения зловредны — може­те изучить на народе, за полвека пред сим под­вергавшемся разрушительному их действию. До сих пор он никак не оправится и не установит­ся, и если являет ныне некоторую внешнюю бла­говидность, то только благодаря железным це­пям, в которые закован рукою самоизысканной, но едва ли навсегда прочной власти. Нет, — не в том утешение наше, будто всё это напрасные страхи, а в той вере в Божественное Промышление и особенное Божие попечение о православ­ном царстве нашем,— по которой убеждаемся, что Бог не попустит разлиться у нас сему трех-составному яду или возобладать нами этому трех­главому змию из бездны. А если и случится, что сии стихии зла как-нибудь размножатся между нами и возрастут до того, что могут быть опас­ными, всегда Он поставит нас в такое сочетание обстоятельств, которое вполне отрезвит нас и в свою меру и в свой чин поставит все силы и на­правления духа нашего.

Условие, однако ж, и при этом все одно — преобладающий дух ревности по вере и правде государственной. Этот дух удивительною обла­дает силою — держать все в своем порядке — и образует чутье, которое выведет из самых запу­танных и затруднительных обстоятельств. Да­руй, Господи, чтоб он сохранился у нас навсегда живым и действенным. В сем отношении можно бы обвеселять себя благонадежием, полагаясь на господствующее у нас Православие, но на­стоящее общественное у нас направление и на­строение — даже для простого наблюдения — представляет немало такого, что отгоняет покой и колеблет страхом. Позволяю себе сие — не скрытое — сказать прямо. Высший — образован­ный — класс уклоняется в неверие; иной гласно не стыдится объявлять себя невером, а иной внешно кажет себя не чуждым веры, а внутренно давно невер; низший класс — простой народ — увлекается в раскол; остальных — не большая ли половина страдает равнодушием. Неверие, равнодушие к вере и раскол — наши совре­менные болезни, — которые тем опаснее, что рас­пространяются и заражают незаметно. Если ос­тавить их свободно развиваться, они скоро раз­делят между собою всю православную Русь. Тогда негде будет витать и действовать духу спа­сительной ревности по вере и правде государст­венной. А без него откуда нам ждать спасения?!

Когда поставишь эти три зла — настоящие — в связи с теми тремя - ожидаемыми, - не удер­жишься от возгласа: что же делать и что пред­принять? Будем молиться, чтоб Господь испра­вил нас, чтоб Сам воздвиг деятелей, способных уврачевать настоящие наши немощи и предот­вратить будущие. К сему прибавим и свое не­большое содействие, именно: видишь зло — не поддавайся злу, но попекись удержать от него даже и ближнего своего. Если всякий начнет отклоняться от зла, злу не будет места между нами. Добро же тогда воцарится само, ибо ему предопределено царствовать в нас. Аминь.

6 декабря 1864 года

 

13. Пред панихидою о наследнике цесаревиче Николае Александровиче (Скорбно, братие, глубоко скорбно!)

 

И не время бы теперь слову, ибо скорбь, стесняя сердце, вяжет мысль и язык. Но от той же скорби не мог я и удержаться, чтобы не сказать вам что-нибудь, хоть не умею сказать ничего более того, что уже есть у всех вас на душе.

Скорбно, братие, глубоко скорбно! Скорбно ради скорби благочестивейших го­сударя и государыни.

Скорбно ради потери возлюбленного нашего наследника.

Скорбно ради измены десницы Всевышнего в управлении государством нашим.

Перенесемся мыслию туда — к смертному одру почившего! Его окружают государь, госу­дарыня, все августейшее семейство, избранная уже подруга жизни, так рано изжитой, мать ее и брат. Сами можете себе нарисовать картину того, что там происходит. Государь император ве­лел известить своих любезных верноподданных, что он и государыня с умилением и покорностию переносят постигшую их скорбь и прекло­няются пред неисповедимыми определениями Промысла Божия. О, кто не знает высокого ду­ха нашего благосердого царя и нашей благосердой царицы! Но и они — отец и мать, и от сердца верных им сынов и дщерей России не может укрыться тягота томящей их скорби. Их же скорбь — наша скорбь, и кто не разделяет ее ныне?

Вот почему прежде сего вознесем ныне мо­литвы ко Господу, все устрояющему, да вселит Он в сердце государя и паче государыни, а с ними и всех, кои там, дух благодушия так глу­боко, как глубока скорбь их, и осенением его да растворяет и погашает всякое воскипение печали, возмущающее круговорот жизни и тела, и души.

Но, братие, скорбь сия еще ближе к нам. Смерть — общий удел наш. Но есть смерть ран­няя и поздняя. Есть смерть — предел жизни простой, и есть смерть — предел жизни очень дорогой. Пред нами ранний предел жизни, столь­ко нам драгоценной и нужной. Как перенести его без глубокой скорби?! Даровал нам Господь Бог наследника. Град сей знает, каков он! И мы возлюбили его и столько времени на нем почи­вали будущими надеждами своими. Нет теперь любимого, и меркнет свет надежд наших. Вот и туга сердца! Мы любим уже и преемника его и также уверенно будем на нем основывать бла­гие ожидания свои. Но возлюбленного уже все же разлюбить — не разлюбим, и лишения его забыть — не забудем, и в равнодушии не похо­роним его. Вслед его, за пределы гроба, пошли мысль наша и сердце, и удержим их там. Пусть вместе с ним стоят они теперь дерзновенно у Престола Божия и за него молят милосердого Господа — милостиву быть к нему, простить ему все согрешения и отверзть для него двери рая к принятию его в вечные обители.

Но и опять подумаем о том, что такое сдела­лось! Жизнь цвела и взята, можно сказать, мгно­венно, — жизнь, от которой должен был произой­ти целый ряд царей. Теперь определится новее преемство престола, и дастся новое направление царственной линии. Не виден ли здесь особен­ный перст Божий? Не видна ли промыслительная «измена десницы Всевышняго» (Пс.76,11) устрояющего судьбы народов чрез подаваемых Им царей? Станьте теперь у сей исходной точки нового ря­да событий: и что можете сказать на неотрази­мую потребность сердца — определить, чего ради сия измена и чего ожидать нам от нее впереди? Будущее и так мрачно, но здесь мрак его усугуб­лен. Обычно оно объяснялось несколько в сем отношении давно неизменным у нас порядком преемства, а тут нечаянный поворот возбуждает только вопросы, на которые робкая и недалекая наша мысль не смеет давать ответов; завеса, от­деляющая нас от того, что впереди, становится еще непроницаемее. Стоя пред лицом этой не­проницаемости, где найдем опору и успокоение мятущемуся от скорби духу своему? В одной совершенной преданности в волю Божию. Ве­руем, что человеколюбивый Господь благопромыслительно взял одного наследника престола и благопромыслительно же дает другого. У гро­ба наследника престола паче, нежели когда, при­лично нам молитвенно взывать: «буди воля Твоя, Господи!» (Мф.6,10; 26,42) И не это ли хотел внушить нам госу­дарь своею полною покорностию неисповедимым определениям Промысла Божия?!

Дивны дела Божий! И «кто уразумеет ум Господень?» (Рим.11,34). Но когда такое значительное изме­нение в нашем государстве промыслительно до­пущено или совершено в период существенных у нас изменений, то нельзя не поставлять перво­го в связи с последним. Кто знает, что было бы без сей перемены и что еще будет вследствие ее? Всяко, однако ж, сим печальным и, можно сказать, грозным событием не дается ли нам вра­зумительный урок: «Смотрите, осторожнее из­меняйтесь. Изменяйтесь к лучшему во внешнем быте, как покажется вам лучше, но не покушай­тесь изменять того, что вашего же ради вечного блага свыше учреждено среди вас». Вот смот­рите: «надлежит человеку единою умрети, потом же суд» (Евр.9,27). Оправдание на Суде одно — в Господе, Спасителе нашем; а с Ним в общении бывают только верою в Него и жизнию по вере, зрею­щею силою Святых Таинств, под влиянием всех молитвенных и освятительных чинов Святой Церкви. Вот это все и оставьте неизменным. Се единственный путь к блаженной кончине и к оправданию на Суде, дающему вход в блажен­ную вечность.

Кто не согласится, что подобное напомина­ние, и напоминание в сильном, как видите, тоне, очень для нас благовременно. Всё стали у нас изменять, и так раздражили позыв к изменени­ям, что очень многие стали изменять и святой вере. Пошли неверие, расслабление нравов и холодность к Церкви — это отчуждение от пред­метов, столько дорогих Господу.

И вот ныне говорит как бы Господь: «Вы отвергаете то, что Мне дорого, и Я беру у вас то, что вам дорого, — дорогого вам наследника престола». «Вразумитесь» же, продолжим урок Гос­подень, «вразумитесь и не будьте как конь и меск, имже несть разума» (Пс.31,9).

Что, наконец, касается до вечной участи по­чившего, то с уверенностию можем приложить к нему слова песни: «Блажен путь, в оньже идеши днесь... яко уготовася тебе место упокоения». Вы лично знали государя наследника, кроткого, смиренного, внимательного к нуждам других, ве­рующего, благоговейного, терпеливого, богопреданного. А о таковых что положено? «Яко тех есть Царство Небесное» (Мф.5,3). Кто, конечно, без греха, «аще и един день жития его на земли?» (Иов.14.5) Но Испо­ведь очистила его грехи, и Причащение Святых Христовых Тайн соединило его с Господом. Ве­руем, что он помилован и принял, несомненно, залог оправдания. Что и после сего осталось за ним, наш долг восполнить усердными о нем мо­литвами, которые отныне и начните вместе с Церковию возносить о нем к Престолу милосердого Господа. Аминь.

 13 апреля 1865 года

 

14. Пред прочтением манифеста о назначении нового наследника, ныне о Бозе почившего Александра Александровича (Царь правит царством. Сам же управляется сердцем, коим правит Господь)

 

Начали мы нынешнее священнодействие печальным молитвованием, а окончим его благодарно-радостным, разделив то и другое приношением Бескровной Жертвы, в которой всякая печаль растворяется утешением и всякая радость освящается Небесными благо­словениями. Это точный образ настоящего на­шего положения, в котором, еще омрачаемые скорбию о смерти почившего наследника, слы­шим от высочайшей воли исшедшее утешитель­ное провозглашение преемника ему. Наше по­ложение похоже на то, как бывает в природе, когда в сумрачный день солнце, пробиваясь сквозь облака, лик свой показывает земле. Еще мрак не сошел с лица земли, а свет солнца спе­шит уже обвеселить чувствующие твари. Еще мы в печали о потере первородного наследника, и вот дается нам другой преемник его и прав, и достоинств, и надежд. Пусть и при этом печаль все еще не отходит от сердца, но можем ли ска­зать, чтоб и радостное обнародование не осеня­ло нас свойственным ему утешением! Радость не вытесняет печали. И не следует быть сему; пусть родственно пребывают они вместе в од­них и тех же сердцах ради родственности лиц, о которых у нас и печаль, и радость.

Кто помнит, чтоб у провозглашения наслед­ника престола было когда отнимаемо у нас обвеселяющее действие, как ныне? Да не подума­ет, однако ж, кто, что в этом есть какое-либо печальное предзнаменование. Напротив, тут так ясно печатлеется указание свыше на мирный исход печали и мирное воцарение радости. Ма­нифест нынешний — что радуга при Ное! (Быт.9,13-14,16) При­помните, что тогда было. Еще следы потопа так были повсюдны на земле. Но принес Ной жерт­ву Богу, и Бог изрек милостивое определение, что потопа не будет более, что отселе будут че­редоваться день и ночь, весна и лето, сеятва и жатва. «И знамение завета» сего... — говорит Гос­подь,— «дугу Мою полагаю во облаце» (Быт.9,12-13). Постиг­ла нас скорбь, сокрушались мы и сокрушаемся, молились мы и молимся — и вот указывается нам провозглашение нового наследника престо­ла, как бы радуга, предвозвещающая минование скорби и скорое наступление желаемых и чае­мых утешений.

Не знаю, как в других местах, а в отношении к нам я вижу подтверждение добрых указаний в этом непридуманном совпадении провозгла­шения нового наследника с празднованием Пре­половения — дня, радостно встречаемого и весе­ло провождаемого. Мы исходим на воды, коими утоляется жажда, Господу взываем: «Жаждущую душу мою благочестия напой водами» — и Гос­пода провозглашающего слышим: «жаждай да грядет ко Мне и да пиет» (Ин.7,37). Так и готова при этом нарисоваться в уме картина имеющих изойти от государя цесаревича в будущем его царствова­нии благодетельных учреждений, коими, как обильными водами, будет утоляться наша жаж­да, всякая потребность житейская, гражданская, промышленная, ученая, художественная, паче же религиозная. По крайней мере не сильно ли это оживить наши надежды и утвердить покой? И даруй, Господи, чтобы все сыны России успо­коительно основались ныне на сих благих же­ланиях и ожиданиях и нового наследника при­няли сердцем открытым, окружив его любовию и молитвами.

Молились и молимся мы о почившем наслед­нике, да вселит его Господь там, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание». И о новом наследнике, благоверном государе цесаревиче Александре Александровиче, начнем молиться, да приготовит ему Господь царствование мирное и цветущее, в котором, сколько можно, менее было бы болезней, печалей и воздыханий, — если уже нельзя совсем не быть им на земле,— вознаг­раждение за этот траур, в котором мы покорно приемлем его, наследника престола, и он благо­словенно вступает в право престолонаследия. Да ниспослет ему Господь с Престола Своего приседящую премудрость, да сущи с ним тру­дится и указует ему, что есть благоугодно пред Богом. Царь правит царством. Сам же управля­ется сердцем, коим правит Господь. Будем мо­литься, чтобы сердце государя цесаревича так образовалось, чтоб всегда было достойно быть держимым в руце Божией и управляемым от Него. Царь восседит на престоле и мановением своим указывает пути для народа своего. Даруй, Господи, наследнику нашему стяжать такую острозоркость, чтоб в свое время он всегда верно постигал пути Промышления Божия и по ним направлял шествие народа своего, ибо только такое шествие благословенно и блаженно. Вы­соко восседит царь, видит и свое все, и все сопре­дельное. Но есть сокровище, сокрытое на земле нашего царства, такое сокровище, пред которым все царства — ничто. Даруй, Господи, наследни­ку нашему узреть сие сокровище и возлюбить его, чтоб в свое время блюсти его как зеницу ока, никому не позволяя и мыслию сопоставлять с ним что-либо чужое, а тем паче о нем самом ду­мать и говорить не по величию и цене его.

Сими молитвенными желаниями освятим ны­нешний день, братие, примирение в них находя противоборству внутренних чувств наших, кои и новой радости всей предаваться не смеют, и полною печалию печалиться не находят умест­ным, и, воздав всякому свое, успокоимся в пре­мудрых промыслительных распоряжениях о нас в Троице Святей поклоняемого Бога нашего. Аминь.

28 апреля 1865 года

 

15. На прощание с владимирскою паствою (Что будет впереди, кто определит? Спасайтесь о Господе!)

 

Уже приходит к концу мое почти трех­летнее среди вас и с вами служение, и я понуждаюсь сказать вам слово-другое на прощание. Долго молчал я. И вот на какой случай пришлось прервать молчание. Случай для вас, может быть, простой и обычный, а для меня очень знаменательный.

Что будет впереди, кто определит? Но, обра­щаясь назад и проходя мыслию все от начала моегб сюда прибытия до настоящего времени, преисполняюсь чувством благодарения к щед­рому Благоподателю — за все Его милости, не по моему достоинству на меня излиянные. Чис­ло сих милостей я мог бы указать, но меры их определить не умею. Удивил еси, Господи, щед­роты Твои на мне, недостойном, преизобильною благодатию Твоею, на покаяние меня призывая. Благодарение возношу и Пречистой Владычи­це Богородице и святым Божиим, в сем храме почивающим и по всей епархии славимым, что щадили меня, несмотря на большие немощи мои, и молитвами своими не допускали милости Божией преложиться на гнев.

Верую также, что — немалою частию — ва­шей любви и молитвам вашим обязан я таким милостивым Небесным покровом. И благодарю вас за то; благодарю вас за все добро, вами мне явленное, — за ваше благорасположение, за ваше внимание к немощному слову моему, за ваше благоговейное стояние в храме, коим всегда уте­шался, за вашу ревность к благолепию храмов, за вашу готовность на всякое добро. Милости­вый Господь да укрепит в вас и да умножит сии добрые расположения ваши, — чтоб, украшаясь ими, вы всегда составляли венец похваления для Церкви Христовой.

Не попеняйте на меня, Господа ради, что ос­тавляю вас. Отхожу не ради того, чтоб вынуж­ден был вас оставить. Ваша доброта не допус­тила бы меня переменить вас на другую паству. Но, как ведомый, ведусь на свободное от забот пребывание, ища и чая лучшего, — как это срод­но естеству нашему. Как это могло образовать­ся, не берусь объяснять. Одно скажу, что, кроме внешнего течения событий, определяющих на­ши дела, есть внутренние изменения расположе­ний, доводящие до известных решимостей, есть, кроме внешней необходимости, необходимость внутренняя, которой внемлет совесть и которой не сильно противоречить сердце. Находясь в та­ком положении, об одном прошу любовь вашу, — оставя суждения и осуждения сделанного уже мною шага, усугубьте молитву вашу, да не отщетит Господь чаяния моего и дарует мне, хоть не без трудов, обрести искомое мною.

И я буду молиться о вас,— буду молиться, чтоб Господь всегда ниспосылал вам всякое бла­го, — улучшал благосостояние и отвращал вся­кую беду, паче же чтоб устроял ваше спасение. Спасайтесь и спаситесь о Господе! Лучшего по­желать вам не умею. Все будет, когда спасены будете. Путь спасения вам ведом, ведомо и все спасительное устроение Божие! В сем отноше­нии довольно вам напомнить слова апостола Павла: «о Тимофее! Предание сохрани» (1Тим.6,20).. Сохра­ните, что Господом и святыми Его Апостолами предано Церкви и что одно поколение христиан передает другому. Напомнить о сем вам понуж­даюсь того ради, что ныне много лживых учений ходит между нами, — учений растлительных, подрывающих основы веры, расстраивающих се­мейное счастие и разрушающих благосостояние государства. Поберегитесь, ради Господа, от сих учений. Есть камень, коим испытывают золо­то. Испытательным камнем да будет для вас святое учение, издревле проповедуемое в Церк­ви. Все несогласное с сим учением отвергай­те, как зло, каким бы титлом благовидным оно ни прикрывалось... Вы только это соблюдите, а все прочее уже само собою приложится вам. За чистотою веры последует осенение благода­ти. Благодать с верою созиждут святыми и не­порочными сердца ваши. «Чистые же сердцем» Бога начинают зреть еще здесь, — узрят Его не­сомненно там и будут вечно зреть и блаженство­вать в сем зрении (Мф.5,8).

Это небольшое напоминание прошу принять как последнее завещание; и большим чем обре­менять внимания вашего не буду. Всё знаете сами. Поревнуйте только стать в ряд тех убла­жаемых, коих указал Господь в слове Своем: «сия весте; но блажени есте, аще творите я» (Ин.13,17).

Затем — простите! Простите, если кого ос­корбил, обидел, онеправдовал или чем соблаз­нил. Господь Бог благодатию Своею да простит и помилует всех нас!

И еще прошу: не забывайте меня в молит­вах ваших. Аминь.

24 июля 1866 года