Денис Таргонский

Рожки' и ро'жки рок-н-ролла.

(О границах Церкви в современной культуре)

И праведник шел за посланником Бога,

Огромный и светлый, по черной горе.

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь еще посмотреть

На красные башни родного Содома

А. Ахматова «Лотова жена»

Речь пойдет не о рок-н-ролле в собственном смысле слова, а о современном человеке в Церкви. О том пути, который прошел человек до встречи с православной духовной традицией и о том направлении жизни, который он определяет для себя, воцерковляясь. О той границе, где встречается Церковь и культура. О том крайнем пределе, достигнув которого, заканчивается мир культуры и начинается благодатный мир христианства.

Постараюсь поразмыслить на собственном примере, так как принадлежу к разряду молодых людей, то о молодости и вправе рассудить. Я очень любил рок музыку до встречи с христианством. Размышления об этом явлении культуры будут красной нитью проходить через всю статью. Но каждый может прийти к собственным выводам по принципу тождества человеческой природы: все мы одинаково больны грехом, но по-разному грешим.

Представители Православной Церкви всё чаще появляются на рок сцене или на каких-то общественных ток шоу. Это закономерное явление, потому что христианство в мире общекультурной неразберихи всегда могло дать ответы на волнующие вопросы о человеке. «Будьте всегда готовы всякому требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1Пет3,15). Но стоит ли идти туда, куда не приглашают, и навязывать вопросы, которые ещё не созрели в государстве, в обществе, в человеке? Достаточно ли у церковных людей любви, смирения и подготовки, чтобы поверили нашей проповеди, или мы идём в мир, потому что притягательна его прелесть?

Есть между Церковью и современным миром тот предел, на котором необходимо встретить всех, кого приводит Бог в Церковь, и помочь жить иной, церковной жизнью. Господь, посылая апостолов на проповедь, заповедал идти прежде к «погибшим овцам дома Израилева» (Мф 10,6). Он благословлял их на труд, в котором апостолы просто принимают участие. В этом случае справедливо изречение: «Один сеет, а другой жнет» (Ин4,37). Бог тысячелетиями готовил к благовестию тех людей, к которым посылал своих учеников. Именно свою роль посредников стоит всегда помнить воцерковленным людям, которые встречают новоначальных воцерковляющихся, верующим людям, которые соприкасаются с неверующими.

У Церкви свой путь, пролегающий в бесконечность. Она проходит его сквозь большие и малые отрезки истории, в границах великих и незаметных культур, сохраняя при этом свою внутреннюю цельность. Труднее всего сообразоваться с этой поступью вечности. По природе своей человек не может отдать всё, чтобы стать частью Церкви – Тела Христова. Мы стараемся, наоборот, Церковь сделать частью своей обыденной жизни, какой-либо этнической культуры. Мы стремимся переварить и усвоить христианство в границах своего личного мировоззрения, и, таким образом, ограничить свою церковность разовым, но еженедельным походом в храм, или культурой проведения традиционных праздников. Мы меняемся во вторичном, а в главном сохраняем верность самому себе.

Мы приходим в храм с тем, от чего успели отказаться, но не посмели ещё разлюбить. Семя этой любви ещё долго остаётся в сердце незамеченным. Если я, например, очень любил русский рок, то, конечно же, все усилия приложу дабы создать православную рок группу. Я буду себя убеждать что, сочиняя песни, воспеваю Евангельские истины, и в миссионерских целях вынужден брать гитару в руки. Обязательно найду батюшку, который благословит меня на сей «подвиг». В действительности же просто буду наслаждаться хорошей музыкой, и при этом мнить о себе нечто.

Пришлось как-то быть свидетелем одной приходской сценки. Сидят себе на лавочке после «Отче наш» двое молодых людей, а одна из старушек замечание сделала: «Не положено, мол…». «Скажите спасибо, что мы вообще в храм ходим», – услышала она в ответ и отошла в раздумьях. Такой сценарий поведения современного молодого поколения в Церкви становится уже классическим сюжетом, наравне со сказаниями о бабушках в платочках. В обществе принято давать дорогу молодым. В Церкви этот путь молодого энтузиазма закрыт. «Если увидишь новоначального, возносящегося на небо, схвати его за ноги и сбрось наземь, потому что чем выше он взлетит, тем больнее он ударится, когда упадет» (св. Исаак Сирин). Человек, наоборот, лишь тогда увидит свой путь, когда смирится перед авторитетом истинной простоты, когда будет делать себя тем, что есть Церковь, а не делать Церковь из себя.

Молодое, приходящее в православные храмы поколение духовенства и мирян чувствует себя не ведомым, а ведущим в церковной жизни. Может быть потому, что прочитав две-три умные православне книги, думаем, что поняли всё Православие. И продолжаем делать то, что делали раньше, только со слащавой харизмой православного просветителя, совершающего свой подвиг на православных сайтах. То, что стоило бы делать просто, облекаем в ризу добродетели, потому что на это получили благословение.

Любящему поиграть а гитаре не обязательно сочинять умилительные псалмы или создавать православную рок-группу. Имеющим пристрастие к хорошей книге не стоит с энтузиазмом глотать богословскую литературу, лелея надежду стать прогрессивным проповедником. «Учитель, я пойду за тобою, куда бы Ты не пошел. И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф 8,19-20).

Христос отнюдь не отвергает здесь благие желания человека, Он отсекает лукавые лисьи мотивы. Можно искать истину и обрести Христа, а можно искать пути к самореализации и потерять истину. Вы никогда не слышали «Христос Воскресе» в новоиспеченном стиле «rock-orthodox» молодой команды православных ребят «Пастырь»?[i] Нужно иметь мужество назвать вещи своими именами – это кощунство. В древности кощунами назывались татарские отряды, которые грабили православные храмы и издевались над нашей святыней. Сейчас на такой вандализм, потому что сакральное пение это тоже икона, по какому-то недоразумению можно добиться благословения. Не был бы яд ядом, если б вином не назывался, так и у истины не может быть привкуса хеви-метала.

Мне кажется, что очень честно поступил К. Кинчев, солист группы Алиса, отказавшись петь в церковном хоре и исполнять церковные песнопения, объясняя свой отказ несовместимостью хеви-металла и церковного пения. В этом отказе от заманчивого предложения церковнослужителей есть и ощущение несоответствия своей славы рок-кумира с высотой святости, и жизненный опыт и откровенная немощь человека, который не может всё зараз свернуть и выбросить. «И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх3,5).

Не в осуждение Ивану Охлобыстину сказано, но у него всего этого не хватило, чтобы смириться и отойти в сторону, отказаться от благих благословений на священство. Когда я по своему неофитству с порога храма решил сразу пойти в монастырь, с огня мирских пристрастий решил броситься в полымя духовной борьбы, один мудрый батюшка поставил мне подножку рассуждения: «Доучись-ка сначала в институте». А после ВУЗА и в монастырь неохота, остыл.

Для молодежи в Церкви сегодня широко открыты двери, так, что можно и с гитарой на плече пройти. Если ты умный, иди в семинарию, любишь петь – в хор, если ты активен, организовывай православные движения…. Но мне кажется, молодежь ищет узкий путь. Молодым людям очень хочется угодить Богу, но не всегда хватает сил на эти «бремена неудобоносимые». Если человек умеет играть на гитаре, так пусть «лабает» с Божьей помощью в соответствующих местах и при этом исповедуется и причащается. Этого более чем достаточно, чтобы изживать свои грехи и вопросов к батюшке хватит на всю жизнь, лишь бы ответов хватало.

Мудрый православный пастырь о. Георгий Флоровский писал в своих размышлениях «О Церкви»: «Через всю церковную жизнь проходит яркое и напряженное чувство благодатной близости Божией, не попаляющей и уничтожающей, но укрепляющей тварь через уничтожение греха». Церковная жизнь отнюдь не ограничивается жизнью прихода, она пронизывает жизнь человека в мире его семьи, работы, интересов. Что бы ни делал христианин, он созидает Церковь, потому что живет с Богом.

Очень жаль, если, войдя в храм, молодёжь топчется на его пороге, занимается активной просветительской деятельностью, толком не просветившись, учит, не учившись самой главной науки христианства – борьбы со своими страстями. Христианство это, конечно же, очень увлекательный мир мысли, искусства и литературы, но человек не по любопытству приходит в Церковь. С болью в душе и с крушением в жизни, он жаждет утешения. «Чем больше разочарований переживет человек в этом мире, тем более счастливым его можно назвать» (св. Николай Сербский).

Давайте посмотрим правде в глаза: человек приходит в Церковь отнюдь не из большой любви к Богу, а от безысходности. Финальный акт евангельской истории о блудном сыне только подтверждает эту простую и древнюю истину – было бы ещё что пропить, пропил бы, а просто так, без денег и перспектив я одним только предкам и нужен. Человек ощущает в полноте действие призывающей благодати Божией не в утренней заре перспектив и новых открытий, а в вечерней дымке разочарований:

По дороге разочарований, Снова, очарованный, пойду. Разум полон светлых ожиданий, Сердце чует новую беду. Рок-группа «Воскресенье»

Думаю, не стоит увлекать никого православием, ведь всякое увлечение чревато угасанием интереса. Не стоит навязывать свое понимание жизни в Церкви. Лучше православие изучать, чтобы знать, к каким авторитетам апеллировать и где искать опоры в жизни. Ещё лучше внутренне преображаться, тогда и без слов поверят, но это удел святых. Если уж говорить, то по делу, если уж делать что-то, то без лишних слов.

Один рокер после серьезного разговора на мировоззренческие темы как-то мне сказал: «А мне очень нравится православный вариант христианства». И я испугался продолжать общение с ним, потому что не смогу помочь в главном. Он встретит в Церкви не только то, что просто интересно: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10,13). В Церкви нас ждут не только умиротворяющая благодатная радость, но и ураган скорби, источником которых являются наши внутренние страсти. Лучше об этой правде нашей жизни говорить прямо, так принято в рок-н-ролле и так пел Виктор Цой: «2000 лет война, война без особых причин». И если кто-то вспомнит о всем сказанном тогда, когда Господь Сам приведет его на это поприще в надлежащее время, этого будет достаточно. Мы не самостоятельные миссионеры, а только участники в миссии Христа, мы не боремся самостоятельно со своими страстями, мы лишь соучастники той борьбы, которую совершает Господь. Церковная культура – не просто интересная символика, это ещё и святыня, реальное духовное оружие, с которым нужно научится обращаться осторожно, а то можно и повредиться.

«Ученик не бывает выше своего учителя; но и усовершенствовавшись, будет всякий как учитель его» (Лк10,40). Пренебрегая «поучениями» наших мудрых церковных бабушек и опытных, но не особо авторитетных батюшек, мы пренебрегаем реальным церковным жизненным опытом. Перед тем, как нечто сказать, нужно долго пожить в Церкви, присмотреться к людям, поучиться как прописным истинам, так и неписанным правилам рассуждения. «Человек никогда не станет хорошим, пока не поймет какой он плохой» (Честертон). Думаю об этом стоит поразмыслить, когда у молодых возникает конфликт с традиционным церковным укладом и его старенькими блюстителями. Может, это и есть та евангельская соль, которая в скорбях смиряет наши молодые беспечные инициативы.

Молодые люди деятельны, как клерки и при этом авторитетны, как «святые». Нам кажется, что буйное цветение молодости никогда не прекратится и осени не будет. В этом превозношении своей природой главное искушение молодых. Протест этого необузданного буйства природы – это стихия рок-н-ролла. Что я могу рассказать о новой жизни, если сам ещё живу ветхой? Если для меня несравненно больше удовольствия доставляет участие в рок-концерте, нежели стояние на всенощном бдении в церкви?

Рок музыка оставила в моей душе очень глубокий след. Несравненно глубже и всеобъемлюще перевернула мою жизнь встреча с православием. Первое по сравнению со вторым это даже не «молодое вино», а «рожки́». Но то, к чему привязана была когда-то душа, имеет власть надо мной, когда отходит благодать. Человек больше, чем он о себе знает и иногда делает то, чего от себя не ожидает: когда я услышу гитарные рифы, то во чреве моем не младенец взыграет, а мертвец проснется. В такие минуты, как говорят многоопытные старшие церковные люди, человека нужно отмаливать.

Если благодать Божья успокаивает душу, то близкое соприкосновение церковной культуры с русским роком, только будоражит дух пьянящей романтикой рок-н-ролла. Поэтому могу сказать с уверенностью: тот, кто искренне искал свой путь в рок-н-ролле и нашел истину в Православии, с болью в душе воспринимает благословения Церкви на рок концерты и появления священников на рок сцене. А у моих друзей рокеров такие инициативы священнослужителей вызывают вполне уместные восклицания: «А зря ты уничтожил свои диски и постриг волосы, все мы идем одним путем и отрываемся по-своему. Вон, у ваших попов даже патлы такие же, как и у нас».

Очень даже обоснованное восклицание. Игумен Сергий Рыбко «проповедник Евангелия рокерам и байкерам» в своем интервью порталу «Православие и мир» заявил: «Я не просто священник, я ещё и бывший хиппи – и все это в одном лице! Поэтому я могу немного отступить от этих канонов; могу, например, сесть и на барабане сыграть»[ii]. В христианство нельзя играть, потому что это жизнь принадлежащая Христу, а с нехристианами заигрывать, потому, что не поверят. Эту мысль исповедал в своем дневнике обычный верующий человек С. Фудель: «А христианин при всем своем со-чувствовании людей должен быть всегда только самим собой, идущим к Богу и людям – в этом его творческое авторство и исполнительская роль».

Человек не может делиться на два, служить Богу и рок-н-роллу, он так создан, что может быть весь только в том, что полюбил. Одно дело сочувствовать человеку, а другое – его страсти. В первом случае, пережив искушение, мы можем помочь, потому что твердо стоим на ногах. Во втором, можно полететь вместе с человеком в бездну искушения. Если мы говорим, «я в душе рокер или хиппи», то значит христиане мы только по внешнему формуляру поведения, одеяния, определенного набора слов. «Душа наша – простое существо,- пишет в своих дневниках св.Иоанн Кронштадский,- потому она не может в одно и тоже время любить Бога и например, деньги…».

Если человек искренне возлюбил Христа, то потребности заигрывать с теми, кому Бог Себя почему-то не открывает, у него не будет – не потерять бы дарованного даром, удержаться бы на избранном пути, завершить бы свой подвиг священника достойно. «Прожить жизнь по максимуму, взять от жизни все,- продолжает о.Сергий, – это и есть монашество». Не знаю, что имел в виду отец игумен, но даже для мало-мальски продвинутого рокера это определенно попса, а для человека, знакомого с монашеским подвигом хотя бы по книгам – определенное противоречие. «Подлинную свободу обретаешь не тогда, когда берешь от жизни всё, а когда отдаешь всё без остатка[iii]». Это слова о. Дамаскина (Кристенсона), насельника монастыря, основанного бывшим неформалом о. Серафимом (Роузом) в лесах северной Калифорнии.

Вместе с о. Иоанном, бывшим американским панком, они основали православный журнал «Смерть для мира». Внешний вид этого журнала сродни тайным потрепанным листовкам 80-ых с текстами советских нераскаянных панков Е. Летова и Яны Дягилевой, которые мы с замиранием сердца переписывали в чистовик вместо того, чтобы делать домашнюю работу. Он выглядит как классический самиздат: на черно-белом обороте выведено от руки корявым шрифтом: «Смерть для мира – последний истинный мятеж». Получился идеальный журнал именно для бунтующей молодежи, который имел огромный успех у американских неформалов. В чем секрет успеха спросите вы? В том, что монахи сумели найти подход к панкам, но, не заискивая перед гордым духом самодостаточности, а наоборот, разбудив жажду подражать Христову смирению. «Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1Кор4,16).

Они не ушли из монастыря, а заставили придти в монастырь, желающим побунтовать против князя мира сего. Впрочем, предоставим слово авторам журнала: «Панки ополчились против пошлости мира, против насилия системы над личностью человека. Да ведь святые отцы, монахи-аскеты сделали то же самое. Их протест против мира сего тоже вылился в радикальную форму. Но вместо того, что слушать агрессивный рок, устраивать протесты и погромы, демонстративно бросать вызов обществу, они просто бросили вызов всему, что их связывало с миром и системой: ушли подальше от цивилизации, отказались от удобств и комфорта, от карьеры и почестей, от удовольствий мира. Ради Христа, который сказал: «Не любите мира, ни того, что в мире» и призвавшего всех к настоящей жизни. Примерно так звучит проповедь Православия в среде панк-культуры». Казалось бы на лицо противоречие – стиль панк-рок мятежа, а начинка православная.

В Евангелии тоже есть мнимое противоречие. С одной стороны Господь призывает бросить всё и нести свой Крест, с другой Он говорит: «Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф13,52). Что же бросить, а что оставить, когда приходишь в храм? Думаю, что сердце подскажет, что и когда лучше оставить за порогом Церкви. Но есть неотъемлемое,- Тот, Кто вёл нас, Тот и останется. Только если раньше мы шли за Ним в потемках, то в Церкви есть возможность жить с Ним разумно.

Подвиг состоит не в том, чтобы бросить всё и идти вслепую, а в том, чтобы разумно пользоваться тем, что имеешь. Нет никакого беззакония в том, что человек ещё нечто любит кроме Христа. Христианство ничего не отрицает, оно только раскрывает сущность вещей и дает человеку определенный критерий, а выбор он делает сам. Но выбор теперь вполне очевиден: суть рок-н-ролла отнюдь не хороша, хорошее в нем эпизодично. То, что было так дорого моему сердцу, чему я так много отдал времени, в свете истины Христовой является очевидным злом.

Да, безусловно, огромное количество текстов песен рок музыкантов написаны честно и с надрывом. Но музыка, сопровождающая эти тексты хоть и талантлива, но несет в себе мятежный дух. Этого невозможно не заметить после причастия Святых Христовых Таин, на это можно только сознательно закрыть глаза. Рок культура это стихия личного бунта, которая, отгромыхав, обязательно заглохнет. Церковь никогда не поощряла человека в его стремлении показать себя. Она сдерживала огонь вдохновения, чтобы человек всегда горел тихой свечой созидательного творчества. «Красота ощущается человеком как умиротворение, покой, радость»,- писал советский профессор искусствовед Тарабукин.

Церковь никогда не осуждала человека за то, что его жизнь далека от идеала. «Многие, хотя и присуща им благодать, не знают, что обкрадены они грехом», – пишет прп. Макарий Египетский. Господь любит не идеальное, а искреннее сердце. И если я в церкви скучаю по драйву, то лучше в этом потихоньку каяться. Это честнее, чем искать таких же сочувствующих «инфицированных» и тянуть за собой на концерт, утверждая, что в песнях много душеполезного, только нужно прислушаться: «Кто имеет уши слышать, да слышит» (Мф11,15).

Я в храме не хозяин и не вправе сворачивать приходящих ко Христу на тот путь, по которому сам пришел. Я не вправе вызывать к себе сочувствие, пользуясь положением священника или старожила в Церкви. Меня поразили слова св. Иоанна Кронштадского в своем дневнике: «Сделай и постоянно делай себе труд чувствовать сердцем истину того, что говоришь; сердце будет противиться этому…. Понуждай свое сердце». Они поразительно искренни, и очень точно определяют сущность повседневного христианского подвига борьбы со страстью во имя любви.

Стоит ли давать своим телом жизнь мертвецу? «Иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов (Мф8,22)». То, что было спасительно до встречи с Богом, становится бессмысленным и даже вредным впоследствии, как лекарство для уже излечившегося от болезни организма. Для целого поколения постсоветской эпохи рок музыка была настоящим спасением. Выражаясь языком святоотеческой аскетической культуры, она возводила ум из области чрева, чувственности и царства попсы, выше, в область разума. Но есть область выше разума.

Оттуда, из области мысли, наверное, легче начать молится. «Чистый голос в небесах поет, светлый полдень над землей встает» (группа «Пикник»). Смысл добротного созидающего творчества очень прост. Оно доводит человека до той черты, где его встречает Бог. Именно на эту высокую и одновременно трагичную сущность языческого искусства - напоминать о потерянном Боге – указал в своем обращении «К язычникам» св. Климент Александрийский: «Существовало некое природное, первозданное общение людей с небом, пострадавшее в последствии из-за неведения».

Человек увлекается красотой того мира, в котором живет, теми талантами, которыми обладает, и перестает чувствовать и понимать иной, вечный мир. В этом заключается сущность «неведения». «Говорят, солнце живит вселенную, – пишет в своем дневнике Ф.М. Достоевский, – и посмотрите на него, разве оно не мертвец?». Христос однажды «убил» смоковницу ради того, чтобы чему-то научить апостолов, разбудить болью утраты человеческое сердце. Выразить эту внутреннюю боль человека вовне во всем своем неприличном виде попыталась рок-культура.

Христианство заживляет елеем милости Божией эту болезненную язву греха, но и буквально солью осоляет сластолюбивую волю человека, который оглядывается назад: а может не стоит так резко всё в жизни менять, может как-то можно договориться, найти альтернативу? Христианство неприятно именно своей трезвостью и категоричностью: «И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк14,27). В современной церковной жизни как раз таки нашлось место для такой «альтернативной» жизни.

Как оно возникло? Молодое поколение мирян и духовенства принесло это с собой. Многие мои однокурсники по семинарии, да и я не исключение, включали ДДТ на плеере, когда отправлялись на послушание в наказание за провинность. Это, конечно же, не 50-ый псалом, это шаг вниз, но и не русский мат, а благородный русский рок, который понимал бунтующую душу. И это особенность нашего времени.

Если наши предки до революции учились читать и мыслить по Псалтыри, то постсоветская молодежь, подобно блудному сыну, всяким «рожка́м» была рада. Мы собирали крупицы смысла в музыке и литературе, и слушали рок, наполняющий нашу жизнь особым духом, ощущением единой истины, объединяющей всех неформалов. В общем, мы бунтовали, противопоставляли, искали, стремились к новым знаниям и были похожи на тех «всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2Тим3,7). Кто-то сумел изжить этот навык «гончего пса» и остановился на традиционных началах, а кто-то до сих пор живёт прошлым.

Человек-это глубина и поэтому в нем невозможно ничего предвидеть, определить, поставить на постоянную основу. Он очень быстро к чему-то привязывается, привыкает, а потом скучает за потерянным, за пеплом. «Грешная душа, – пишет св. Иустин Попович, – не освобождается насильно от возлюбленного ею». У многих бывших рокеров эта привязанность к рок-музыке осталась и превратилась в какую-то «философию реальной жизни». Привязанность, как известно, требует сочувствия своим желаниям, а философия – слушателей.

Вот что рассказывает, например, о себе монах Оптиной Пустыни о. Рафаил Романов: «Потом всё-таки тянуло меня к этому делу, и опять появлялась откуда-нибудь гитара и поселялась под койкой – хоть пять минут в день да подержу её»[iv]. В монастыре всё с послушания начинается, а у о. Рафаила его концертная деятельность началась с сонного видения гитары, которое он не исповедал духовнику, а принял и действовал. Налицо классическая прелесть. Это ничего, если б человек каялся, но только эта прелесть переросла в целую рок-группу «Сыновья России». Вот и получается: и монах – не монах, и рокер – не рокер. Для искушенного рокера такой «саунд» и такие тексты, мягко говоря, «не прут». Его знаменитые «Пчелки» вызывают скорей всего улыбку, чем серьезные вопросы.

Рок культура вдохновляла меня на поиск истины и не давала ответов. В Церкви я ощутил покой от этих назойливых «почему» и возможность жить не с тем, что нашел, а с тем, что Бог дает туне и открывает постепенно. Приходя в храм, современная молодежь отнюдь не ищет ответов на вопросы, она жаждет утешения, она просит духовного внутреннего подвига, а не активной деятельности.

Убегая с последнего рок концерта своей любимой группы Аукцион в Церковь, я окунулся в мир иных, живых смыслов. В электричке, по дороге со своей последней рок-тусовки, я читал «Братьев Карамазовых Ф. Достоевского». Дочитав книгу, понял, что рок-н-ролл уже перевернутая в жизни страничка. Есть книги, к которым не стоит возвращаться, и есть книги, которые не стоит читать. Я не хотел бы возвращаться в мир той культуры, которую, бросил, и знакомить с ней тех, кто этого не пробовал, хотя с благодарностью Богу оглядываюсь на всё пережитое с рок-н-ролом.

Рок-н-ролл это не искусство, а уникальное и характерное для нашего времени социальное явление. Для многих оно было религией со своими пророками. Ни о каких сценических мистериях и жертвоприношениях с патлатыми «жрецами», конечно же, не идет речь. Человек религиозен, потому что не объемлется ничем временным. Общество – производитель этих самых материальных временных благ – не может наполнить человека смыслом. Поэтому у каждого времени была своя религия, религия протеста, стихия разрушения. Её вожди создавали новые ценности, но лучшие из них возвращались к старым, а потом уж и обращались к вечным.

Это были «пророки» сродни ветхозаветному пророку Валааму. Вряд ли они до конца понимали, что рождалось в сердцах их слушателей от семени их слов. Сомневаюсь, что Виктор Цой призывал к покаянию, когда пел «перемен требуют наши сердца», хотя именно в таком значении переводится греческое слово «метанойя» –глубинная перемена человека, «перемена ума», или «нуса», то есть духа человека. Не думаю, что Б. Гребенщиков описывал таинство Евхаристии, когда в своей песни «Никита Разянский» пел: «Приими, Господи, этот хлеб и вино, смотри, Господи – вот мы уходим на дно, научи нас дышать под водой». «Апостол Андрей» Наутилуса Помпилиуса это не достоверный Евангельский рассказ, он не точен, но правдив, потому что о человеке и о Боге.

Для меня эти тексты были в какой-то мере «евангелием» в мире казенных общественных ценностей и откровенной пошлости. У рокеров хватало ума протестовать, но не хватало сердца полюбить тех, кого они обличали. Мы шли на концерты «со сладким чувством победы», а возвращались «с горьким чувством вины» (Чайф «С войны»). Мы правильно говорили, но жили как попало. Мы орали: «Попса – розовая пасть голодного пса» (ДДТ), а сами впадали в те же грехи, потому что непреложен духовный закон – что внешне осуждаешь, тому внутренне сочувствуешь. Я видел в этом серьёзное препятствие, чтобы доверится до конца своим кумирам и жить по их примеру. «Итак, по плодам их узнаете их» (Мф7,20).

Ещё Ориген упрекал язычников, что если бы они читали книги философов, а не носились бы с ними для красоты, то мимо Христа не прошли бы. То же самое можно сказать и об отношении к рок-музыке. Если бы внимательно прислушивались к искренним словам истовых рокеров, то мимо христианства не прошли бы. Сейчас, когда церкви открыты, Евангелие и хорошие книги общедоступны, рок культура не имеет такого провиденциального значения, как раньше. Атмосфера изменилась и динозавры уже не могут полноценно жить, они могут только напоминать об историческом прошлом. В прошлом рок-тусовка пребывала в «пустыне» андеграунда, она имела свой дух и даже свою «аскезу». Нынче уж не сыскать юношей с порванными не по моде джинсами, которые спускаются в подвалы с одним бутербродом на троих и играют тяжелый рок о тяжелой жизни.

Сегодня рок вышел из пустыни и пошел на сцены шоу бизнеса. Именно тогда, в период гонений может быть и стоило священникам спуститься в преисподнюю больших городов, а сегодня в этом нет смысла. Потому что концерты рок музыкантов в худшем случае превратились в шоу программы, в лучшем, рок музыка пошла по пути «музыкальной схоластики», развития техники и качества исполнения. «Все те музыканты, которые занимались тренировкою пальцев, а не головы, дальше кабака и цирка никуда не уйдут», – писал в письмах из концлагеря к своим детям о. Николай Трубецкой.

Что может сказать священник на рок сцене в наше время, если люди пришли на концерт просто приятно провести время? Слова о Христе в духе современного культа шоу бизнеса вызовут вполне справедливое негодование: «Что попы на сцене делают?». Или снисходительную улыбку как у девушки, к которой заигрывают.

Мир возможно понять только в связи с человеком, а человека, в свою очередь, только в связи с Богом. Христианство – это религия личности, поэтому оно очень близко соприкасалось в том числе и с рок андеграундом. Русский рок, может быть, интуитивно противопоставляя себя атеистической идеологии СССР, всегда обращался к религии. Центральным нервом текстов рок музыки всегда была боль человека среди потребительского праздника жизни, а основной объединяющей умы идеей, был поиск смысла. «Какая мне польза от светлого дня, – восклицает св. Иоанн Златоуст, – когда душа помрачена укоризнами совести».

Святоотеческая мысль говорит нам о том, что Бог все-таки не оставил человека, тогда, когда человек оставил Рай. Поиск смысла и трезвящие укоризны совести – это и есть действие Божие в душе духовно обескровленного человека. Всякое искусство и творчество только тем и ценно, что возбуждает в человеке то стремление, которое только во Христе обретает свое завершение. Даже если это по-детски простые музыкальные ходы русского рока, они не бескровны, ибо не лишены смысла, а смысл – в словах. Это, конечно же, не высокая поэзия А.Ахматовой или Б.Пастернака, а сплав ритма и слов. После урагана ритмов в душе оставались слова, и постепенно пробуждалась мысль.

Впервые открыть Библию меня заставила песня группы Лед Зеппелин «Лестница в Небеса». Я решил расшифровать символику лестницы Иакова. Конечно же, ничего нового в «интеллектуальном плане» для себя не открыл, но она оставила на душе отпечаток умиротворения. Наверное, поиск смысла – это уже действие Божие в душе человека, а вот истина – это когда Бог в душе. Лишь та культура, которая говорит о человеке, оставляет свой след в истории вселенной, это также след Божества и действие Его призывающей благодати. Как солнце, согревая зерно, ждёт, пока в нем проснутся внутренние силы, чтобы восстать из пепла в жизнь, так Господь терпеливо ожидает человека, чтоб он «не остался в этой траве» (В. Цой).

Мне кажется, не стоит искать человека в лабиринтах современной культуры. В отличие от советской атеистической идеологии, где между злом и добром были видны чёткие границы, современная культура лукава. Отдаляясь от благодатного покрова Церкви, в ней можно заблудиться. Тем, кто хочет спасти тысячи вокруг себя, по совету св. Серафима Саровского, необходимо стяжать дух мирен и поддерживать это горение церковными таинствами.

Если человек чем-то живет, то эта жизнь присутствует в его словах, он горит она горит в его сердце, она светится в его глазах. И «Вы – свет мира, не может укрыться город, стоящий на верху горы»(Мф5,14). «В сущности, мы много говорим и пишем, чтобы влиять на других, но это только слова, – пишет в своих дневниках известный русский миссионер в Индии архимандрит Адроник (Елпидинский), – но это только слова. Совсем другое дело, когда параллельно со словами идет сильное дело. Это один из секретов влияния на чужую психологию». В чём же состоит это дело? Неужели в том, чтобы просвещать массы и писать отчеты о проведенной работе?

«Вот дело Божие, чтобы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин 6, 29). Опыт подсказывает, что бо́льший труд не придти в Церковь, а в ней остаться. Ещё бо́льший труд, оставшись в Церкви, сохранить внутреннюю теплоту нашей веры, не окаменеть в обрядности и не охладеть в общении с нерелигиозным миром. В том, что люди приходят в православный храм, большую роль играет Господь. Но труднее всего, как было сказано выше, удержаться в Церкви, и тут Он передает нам ведущие роли и когда-нибудь спросит : «Но имею против тебя то, что ты оставил сою первую любовь» (Апок.2,4). Питаясь полноценным хлебом церковной молитвы, душа одновременно скучает, за «рожка́ми», которыми перебивалась в стране далече, в области человеческой культуры.

Можно жить в Церкви и обращаться к миру человеческой культуры. А можно и, наоборот, с Церковью обращаться как с неким культурным наследием. Церковь – это иной, чудесный, поэтичный мир, в мире обычном прозаичном, предсказуемом. Мы, христиане, живем в мире людей, оставаясь при этом в границах Церкви. Мы свободны, чтобы уходить на более или менее опасное расстояние от этих границ, и можем их расширять своей любовью и милосердием. Но мы не можем искусственно раздвигать пределы Церкви Христовой, навязывать миру правильное мировоззрение и указывать путь, завлекать, привлекать внимание к вечным вопросам. Указывает пределы возможного влияния Церкви на мир и его культуру Сам Господь. В сердце каждого из нас происходит таинственное взаимодействие лучшей из созданной человеческой культурой красоты и красоты благодатной несозданной, и каждый из нас несет ответственность за этот труд наравне со Христом.