Евгения Кудрявцева

Хорошие люди в моей жизни

В поминальные дни мы молимся об ушедших.

Елена Михайловна

Часто в дни поста по вечерам я ловлю себя на том, что жду звонка. Вот-вот он раздастся, и дети принесут трубку: «Мам, это тебя. Елена Михайловна…» И я услышу глубокий, немного хрипловатый,  но сохранивший музыкальность голос старого человека: «Евгения Борисовна, дорогая, здравствуйте. Я не помешала своим несвоевременным звонком?» И будет прекрасная беседа – о жизни, о прочитанных литературных новинках, о новостях, даже о вечном ремонте, который никак, ну просто никак не может закончиться. Беседа двух друзей, которым есть что сказать друг другу, без формализма и не из любезности. Так получилось, что наша дружба была телефонной – Елене Михайловне возраст и болезни не позволяли принимать гостей. Но как же с ней было интересно! Всю жизнь она преподавала в университете, повидала мир, очень любила чтение, когда глаза уже не позволяли много читать, слушала аудиокниги. Ее правильная, четкая литературная речь была настоящим праздником для моих ушей. Сейчас так не говорят даже дикторы на телевидении. Эта речь напоминала времена Эраста Гарина и Фаины Раневской,  мир старой интеллигенции. Так и виделась квартира с трехметровыми потолками, заставленная старинной резной мебелью, шкафами, полными книг и таинственных вещей, хрустальной люстрой, и среди всего этого величественная благородная дама в кресле…Только не это было главным. Главной в Елене Михайловне была вера, даже не так, Вера, с большой буквы. «Евгения Борисовна, дорогая! Ведь идет пост. Мне никак нельзя без причастия, без соборования. И исповедь – сколько грехов! Душа болит…Как отец Андрей сможет меня навестить? Он занят, я знаю, но, может быть, у него получится?» В этих словах было столько волнения и деликатности, вдруг это будет для батюшки затруднительно? И после визита батюшки всегда следовал радостный звонок – голос с той стороны провода просто ликовал и казался голосом ребенка, впервые в жизни увидевшего Рождественскую елку. В такие моменты мне хотелось плакать от радости и умиления, и от ощущения странного родства, не физического, но родства душ. Так длилось долго, но не могло длиться вечно. Как-то со знакомого номера нам позвонил незнакомый голос. Елены Михайловны не стало. Вот так и получилось, что встретились мы с ней лицом к лицу только на отпевании. Она была маленькой и худенькой, удивительно красивой, а еще оказалось, что моей телефонной подруге было…95 лет. И мои представления о ее жизни были правильными, кроме, пожалуй, трехметровых потолков, которым негде взяться в панельной девятиэтажке. А все остальное было – и шкафы с книгами, и любимое кресло и, самое главное, атмосфера верности традициям, благородства, которую трудно передать словами. И ощущение невосполнимой потери. А теперь, когда снова наступают ранние весенние дни, или когда на душе становится как-то особенно одиноко и грустно, кажется, что вот-вот зазвонит телефон, и старый, хрипловатый музыкальный, такой родной голос согреет душу, а я наконец-то произнесу так и невысказанное вслух: «Елена Михайловна, родная, как же я Вас люблю!»

Роман

Та поездка в горы в любом случае была авантюрой, от которой не отговаривал только ленивый. Но увиденные в интернете виды водопадов, ледников и озер поражали воображение настолько, что не оставляли выбора. Итак, мы договорились с еще тогда неизвестным нам проводником встретиться на вокзале в Сухуме и отправиться в двухдневное путешествие по Восточной Абхазии. Издали величественное и помпезное, вблизи здание сухумского вокзала казалось памятником войне – выбитые стекла, горы мусора, следы попадания снарядов. Но вокруг продолжалась жизнь – останавливались старенькие маршрутки, УАЗики, в маленьких киосках вовсю шла торговля, пахло кофе и свежим хлебом. Подъехала старенькая серая «буханка», водитель невысокий, средних лет представился: «Робик». Мы побросали рюкзаки, погрузились и путешествие началось. Если рассказывать обо всем, что мы увидели и пережили за последующие два дня, то не уложишься и в книжку. Осталось ощущение счастья и чистоты. Все было - и нарзанные источники, и водопады, древняя, еще античная, крепость Цибилиум, вся заросшая ежевикой, тишина долины Цебельды, нарушаемая жужжанием пчел и редким звоном колокольчиков на шеях овец и коров, форель, черными юркими тенями мелькающая в Холодной речке, ночь в горах со звездами, до которых можно дотронуться рукой…И человек, без которого все это было бы невозможно – наш проводник. Все, что он делал, было как-то тихо и незаметно, но очень нужно. «Сейчас пойдем по реке. Белые камни не скользкие, а на серые старайтесь не наступать. Давай руку, ногу сюда ставь, вот, молодец, а ты боялась». Когда подъем по сыпучке совсем измотал нашу не подготовленную к таким нагрузкам группу, он сидел рядом с отстающими, ждал, пока жертва подъема отдохнет: «Сиди, сиди, еще совсем чуть-чуть, а дальше, знаешь, красота какая, забудешь об усталости. Давление высокое? Лекарства пьешь? Босиком тебе надо ходить больше, по камням, по гальке, поправишься!» Так незаметно все и поднялись на гору, и успешно спустились. И были накормлены, и устроены на отдых в деревенском доме. И все это тихо, по-доброму, просто потому, что по-другому будет непорядочно. Расставались мы друзьями, и на будущий год повторили свое путешествие. А потом почта принесла неожиданное горькое известие - Робик погиб в горах. Уже после его смерти мы узнали, что он был православным, крещен с именем Роман. Утрата оказалась огромной и заставила задуматься еще раз о том, что красивые виды, водопады, реки и горы не согрели бы так наши сердца, если бы не присутствие рядом этого человека, искренне любившего свой край и честно выполняющего свой долг.

Бабушка Феодора.

Жизнь семьи священника чем-то похожа на жизнь семьи военного. Переезды, новые города, люди – всего этого в нашей молодости хватало. Тогда все казалось простым и понятным – если надо, значит, собрались и поехали. Так Господь привел нас в небольшой город в верховьях Волги. Поселились мы в церковном доме, рядом с собором, где назначили служить моего мужа. Дом мы вымыли, с газовым котлом освоились, поклеили простенькие обои и стали жить. Первые дни после шумного мегаполиса все казалось странным – тишина по ночам, крик петуха поутру, запах дыма от топящихся печей. Сын, тогда еще двухлетний юркий карапуз, радостно осваивал новый незнакомый мир. Встреча с соседским петухом привела к тому, что сыночек был клюнут в палец и на некоторое время счел необходимым ту часть огорода, где живет это чудище, не посещать. Но оставалась еще огромная неизученная территория – улица перед домом. Туда юный исследователь и направился. Именно он первым и познакомился с нашей соседкой Феодорой Григорьевной. На лавочке напротив нашего дома, возле низенькой избы, сидела высокая старая женщина, с темным лицом, суровыми глазами, худая, прямая как палка, в аккуратном синем халате. Возле ног ее дремала огромная лайка, здесь же, привязанная к колышку, паслась коза. «Это кто?» - бесстрашно поинтересовался сыночек. «Коза это, Дымка зовут. Молоко-то пил козье? Ишь, какой бледный ты, малец. Городской, сразу видать. Что им в тех городах, ребенок, вон козы отродясь не видал! Ты хоть знаешь, откуда молоко-то берется? Идем, Дымку доить пора, а потом молочка попьешь, настоящего, не то, что химия эта ваша! А это Тайга, она собака серьезная, не шути с ней». Так было положено начало удивительной дружбе. За суровой внешностью, как оказалось, скрывалось золотое сердце. Каждое утро Феодора Григорьевна приносила нам баночку козьего парного молока. Сыночек с достоинством и огромной важностью приветствовал гостью, выпивал молоко, и… здоровел на глазах. Когда она все успевала? Дом, огород с картошкой, коза… В храм регулярно, исповедь, причастие – все спланировано заранее, включено в список обязательных дел, а как же иначе? Когда Феодора рассказывала о своей жизни, хотелось плакать – как прошла всю войну, как после войны жила в землянке, всю жизнь в непрерывном труде, даже старость без отдыха и достатка. Но бодрости духа этой удивительной женщине было не занимать – полежит немножко, и вот со двора слышен уже ее голос, отчитывающий Дымку, которая забралась в капусту, звон колодезной цепи – жизнь продолжается.

Хорошие люди в моей жизни… Их много, и это хорошо. Я рассказала о троих, но в моей памяти список огромен. Каждая такая встреча – это веха на жизненном пути, дающая чувство опоры. Не все так горько, не из одной только боли состоит наша жизнь, если в ней есть такие люди. Может быть, и я сама стану чуточку лучше, добрее и чище благодаря примеру, данному не напоказ, не лицемерно и с подвохом, а самой жизнью, Божией мудростью. Я молюсь о упокоении душ тех из них, кого с нами больше нет, и скорблю, но эта скорбь перерастает в надежду на грядущую встречу. И, скорее всего, моя жизнь здесь на земле, складывается лучше, чем могла бы, благодаря их молитвам обо мне в ином мире, там, куда все рано или поздно придут.