Память новосвященномученика Андрея, епископа Уфимского и новомученицы Валентины

Память 26 декабря (по ст.ст.)

Архиепископ Андрей Уфимский. В миру Александр Алексеевич князь Ухтомский, родился  26 декабря 1872 г. в имении Вослома Арефской волости Рыбинского уезда Ярославской губ. После пятого класса гимназии в 1887 г. поступил в Нижегородский им. графа Аракчеева кадетский корпус, который закончил в 1891 г. После встречи со св. прав. о. Иоанном Кронштадтским принял окончательное решение о служении Богу и поступил в МДА. 1895 г. – окончил МДА со степенью кандидата богословия (кандидатское сочинение на тему “О гневе Божием”). 9.11.1895 г. – назначен преподавателем русского языка Казанского дух. училища. 2.12.1895 г. – постриг в мантию с именем Андрей архим.Антонием (Храповицким). Духовный сын митр.Антония (Храповицкого) 6.12.1895 г. – рукоположен в иеромонаха. С 1897 г. – инспектор Александровской миссионерской семинарии в г. Ардоне (Осетия), активный просветитель осетин. С 1899 г. – наблюдатель Казанских миссионерских курсов в сане архимандрита. 4.10.1907 г. – хиротонисан в еп.Мамадышского, 3-го викария Казанской епархии в Казанском кафедральном Благовещенском соборе архиеп. Казанским Димитрием (Самбикиным), еп. Нижегородским Назарием (Кирилловым) и еп. Пензенским Митрофаном (Симашкевичем). С 25.07.1911 г. – еп.Сухумский, активный миссионер среди абазинов и сванов. С 22.12.1913 г. – еп.Уфимский и Мензелинский. С июля 1916 г. ввел в своей епархии “Правила для избрания настоятелей храмов Божиих Уфимской епархии”.

После революции 1917 г., в условиях всеобщего хаоса и разорения России, Владыка Андрей стремился возродить и организовать церковную жизнь, положив в основание ее восстановление церковного прихода как истинной христианской общины. Один из таких приходов (приход Симеоновской церкви в Уфе), сохранявший верность Владыке Андрею, являл собой в условиях безбожной советской действительности наглядный пример истинной христианской общины, и дал немало мучеников и исповедников, которые не побоялись пойти на страдания и смерть за веру Христову. Множество других последователей Владыки Андрея в Уфимской епархии и за ее пределами вслед за своим архипастырем шли путем исповедничества и приняли мученический венец.

Во время ссылки в 1925 г. Владыка Андрей вместе с другим ссыльным Епископом Львом Нижнетагильским (Черепановым) в туркменском городке Теджент рукоположил в епископский сан трех кандидатов, посланных уфимцами: Антония (Миловидова) во епископа Усть–Катавского, Руфина (Брехова) во епископа Саткинского и Питирима (Лодыгина) во епископа Нижегородского. (Нижегородка – район г. Уфы.). Владыка Питирим (Лодыгин), в схиме Петр, епископ Нижегородский, викарий Уфимский (около 1857 г.– 1.10.1957 г.). После окончания военной службы будущий владыка Питирим отправился на Старый Афон, там был рукоположен во иеромонаха и возведен в сан архимандрита греческим архиереем. В 1910 г. был послан в Одессу настоятелем Андреевского подворья. После закрытая подворья в  1924 г. уехал в Уфу, где жил в лесах в построенной собственными руками келье. По просьбе своих духовных чад поехал в 1925 г. к владыке Андрею, который рукоположил его во епископа во время первой своей ссылки в Тедженте в Средней Азии в июне 1925 г. вместе с епископом Нижнетагильским Львом.принял схиму с именем Петр и с тех пор не служил в полном архиерейском облачении, а только надевал малый омофор. По словам вл. Андрея, был «человеком умным, хотя малограмотным». В 1928 г. был арестован, и с того времени неоднократно подвергался тюремным заключениям. Участвовал в расследовании ложного обвинения Владыки Андрея со стороны Митр. Сергия.

К тому времени в Уфимской епархии (впрочем, как и повсюду) было трудное церковное положение. Обновленцы, пользующиеся поддержкой властей, захватили многие храмы, смущали народ и разрушали церковную жизнь. Положение истинных староцерковников укрепилось после того, как в Уфу приехали из Теджента рукоположенные Владыкой Андреем три новых епископа. А возвращение в 1926 г. а Уфу Епископа Аввакума и самого Владыки Андрея стало настоящим торжеством церковного народа.  Несмотря на давление властей, непризнание Архиепископа Андрея отступническим епископом Иоанном и клевету, распространяемую митр. Сергием в отношении Владыки Андрея, народ радостно встречал своего архипастыря. «Было какое–то страшное паломничество – пишет в воспоминаниях одна из прихожанок храма, где служил Владыка, – весь город волновался, и к нему (Владыке Андрею) в течение многих дней выстраивались огромные очереди. И я пошла к нему. (...) Потом он служил в Симеоновской церкви и служил так, что мы будто бы возносились в небо и не хотели опускаться!» Во время ашхабадской ссылки в 1925 г. Владыка Андрей, воссоединил старообрядцев–беглопоповцев и вместе с епископом Руфином, рукоположил в епископский сан беглопоповского архимандрита Климента. Само воссоединение беглопоповцев происходило по чину, оговоренному ранее еще в 1917 г., когда беглопоповцы обратились к приехавшему в Москву на Поместный Собор Епископу Андрею с просьбой быть у них епископом. Об этом знал духовник Епископа Андрея, Владыка Антоний (Храповицкий) и Патриарх Тихон. И оба они одобряли намерение Владыки Андрея. Архиепископ Андрей подвергся настоящей клевете со стороны митрополита Сергия, который в июле 1926 г. написал пастве Владыки Андрея в Уфу, что Архиепископ Андрей якобы отпал в беглопоповский раскол, был присоединен к беглопоповцам вторым чином и т.п., и что он якобы запрещен в священнослужении Синодом.

В то время в Уфе были двое викарных епископов, рукоположенных Владыкой Андреем, Антоний и Питирим. Оба они сразу же  решили выяснить этот вопрос. Епископ Антоний отправился в Москву, смог добиться доверия в канцелярии патриаршего Синода и внимательно просмотрел Синодский архив. Никаких документов об уходе или запрещении Владыки Андрея в архивах Синода не было. Епископ Питирим поехал в Ярославль к Митрополиту Агафангелу, и подробно изложил все, что касается Уфимской церковной жизни. Митрополит Агафангел подтвердил епископу Питириму, что поведение Архиепископа Андрея безупречно, но посоветовал Владыке Андрею для осведомления уфимцев и всех чад Церкви отдать свое «дело» на суд, по крайней мере, трех епископов. Для этого в Уфе Епископ Питирим, Епископ Антоний и Епископ Аввакум составили совещание. В феврале 1927 г. они выпустили по делу Архиепископа Андрея «Акт», в котором подробно изложили все обстоятельства этого дела и разоблачили клевету митрополита Сергия.  Воссоединение происходило не по беглопоповскому чину, а по чину, специально составленному Владыкой Андреем и одобренному еще в 1917 г. Патриархом Тихоном. Таким образом, никакого отпадения Архиепископа Андрея от Церкви не было, а ложь в послании митрополита Сергия произвела большую смуту в Церкви. Как говорил на съезде Епископ Аввакум: «вся эта явная неправда писалась Митрополитом Сергием, какое же смятение производила она в душах верующих, сколько оттолкнула от архиепископа Андрея, сколько клеветы, лжи, неправды и раздоров произвело его послание в Уфимской епархии».

Как и многие другие истинные архипастыри Русской Церкви, Владыка Андрей сразу же отверг позорный компромисс митрополита Сергия. Владыка не признавал митр. Сергия главой Церкви, справедливо считая его узурпатором, неканонически захватившим церковную власть. «Митрополита Сергия, человека крупных способностей, я считаю способным на всякие компромиссы», – подчеркнул Владыка еще в 1926 г. в ответах на вопросы собрания благочинных в Уфе. Декларацию м. Сергия от 16 (29) июля 1927 г. Владыка Андрей воспринял как документ небывалый «по глубине своей антицерковности и предательству». В эпиграфе, написанной в 1928 г. брошюры «О радостях митрополита Сергия» Вл. Андрей поставил слова: «Церковь есть общество чистых совестей, а где есть сознательная безсовестность и ложь, там нет Святой Церкви».

Владыка Андрей, со свойственной ему искренностью и прямотой пишет о пути митр. Сергия, о его приспособлении к сильным мира сего, до и после революции, о его отступничестве и присоединении к «живоцерковникам»: «Патриарх Тихон был арестован, и его аресту помогла и содействовала организация недостойнейших священников под названием «Живая церковь». Вся Россия не знала, как оценить совершившееся. А кто оценил? Кто все понял? О, все тот же неизменный, приятный во всех отношениях, известный верою, любовию и чистотою митрополит Нижегородский Сергий! Он, он всех запутал, всех обманул и признал ВЦУ единственною каноническою властью в России. И только за ним, за его чистотою потянулись все мелкие сошки духовного звания. «Уж если многоученый Сергий признал каноничность ВЦУ, то чего же рассуждать?!» Так говорили русские простецы. И попали в страшную ловушку, которую устроил всем митрополит Сергий. Он, только он, со своим авторитетом ректора Академии утвердил в русской Церкви этот позор «Живой церкви» и обновленчества, когда беззаконие стало признаваться в Церкви законом и когда иудино окаянство стало расцениваться как гражданская добродетель.

Признавши ВЦУ, м. Сергий признал все его распоряжения: о низложении Патриарха Тихона, о лишении его сана и монашества и признавал правильными все обвинения против Патриарха(...). Какие же выводы мы можем сделать из всех радостей митрополита Сергия? Вот какие. Да, он безспорно человек ученый и даже неглупый: и тем он опаснее. Каноническое его пребывание у церковной власти вполне не может быть оправдано. Нравственно как руководитель духовенства он тоже вполне неприемлем как человек вполне безпринципный. И последний вывод, ответ на вопрос: где правда? Этот последний вывод такой: правда там, где нет митрополита Сергия, где нет ничего подобного обновленческому предательству».

7 октября 1931 г. Владыка Андрей был выпущен из тюрьмы, но через несколько месяцев пребывания на свободе в Москве его вновь арестовали. Имеется описание его соузника об этом времени, который в мае 1932 г. увидел Епископа Андрея в Бутырской тюрьме. «(...)В 1919 г. я был с Владыкой Андреем в Омской тюрьме. Теперь его было трудно узнать. Почти не осталось волос на его голове и лице, в результате цинги у него почти все волосы выпали. Он стал совершенно дряхлым, худым, но, как и прежде оставался смиренным, добрым, ободряющим и отзывчивым.

Он обвинялся в организации православных общин, которые были против советского закона, а также в агитации и пропаганде против большевизма. В тюремной камере Владыка Андрей своими рассказами приковывал к себе всеобщее внимание. И нужно отметить, что он имел такое влияние на всех заключенных, даже на уголовников и безбожных коммунистов, что никто в его присутствии не решался богохульствовать и кощунствовать. Владыка открыто реагировал на любые проявления несправедливости в тюрьме (за что не раз его лишали передач, присланных друзьями). Главного архиерея Советской России, главу Московской патриархии, епископ Андрей считал предателем Христа.

К тюрьме, наказанию и другим злоключениям он относился спокойно, на соузников он имел ободряющее влияние. Большие посылки присылали ему местные жители, как только узнавали о его прибытии в тюрьму. Посылки не всегда ему передавало тюремное начальство, но и те, которые он получал, он разделял с теми, кто не получал ничего».

Из Москвы Владыку отправили в ссылку в Алма–Ату. Там он опять был арестован, по–видимому, в 1934г. и отправлен в тюрьму. В 1937 г. он содержался в Волголаге в Рыбинске. По приговору Тройки УНКВД Ярославской области Владыка Андрей был приговорен к расстрелу. 4 сентября 1937 г. приговор был приведен в исполнение в г. Рыбинске.

Выдержки из статьи Архиепископа Андрея: «Мы верим, что настоящая тяжкая болезнь русского народа еще не к смерти, но к славе Божией. Однако нельзя не согласиться, что в текущих событиях подчас необыкновенно ярко проявляются те самые черты и образы, в которых древне–церковные книги характеризуют нам эпоху «последнего отступления». Все верное Духу Христову историческое предание Церкви (историческая жизнь «Тела Христова») есть новое и новое, непрестанно растущее, раскрытие Христа–Истины. Значит верность Христову Преданию, как реальное условие пребывания в историческом Христовом Теле, есть вместе с тем, и условие пребывания в Истине, и условие спасения во Христе.

Совесть и самонаблюдение говорит нам, что никак нельзя нам подумать каждому за себя, будто человек «сделал все, чтобы уберечь себя от силы антихриста, и все–таки не уберегся». В том–то и дело, что люди делают слишком мало для того, чтобы сохраниться верными Христову Преданию! В громадном большинстве своем люди «плывут по течению» и ищут наслаждений и сытости при совершенной готовности поклониться всякому, кто обезпечит им эти вещи. Поэтому и нет ничего «рокового» или чрезвычайного в том, что в огромном большинстве человечества может и будет пользоваться успехом всякая достаточно хитрая, изворотливая и изобретательная власть, хотя бы по существу она была глупа, лжива и злобна!

Согласно всему церковному преданию антихрист может и будет иметь успех только в тех, кто не верен Христу, пред лицом же действительно верующих Христу будет безсилен. Знаменитое место из послания Апостола Павла Солунянам , говорит, что за антихристом пойдет лишь тот, кто не имел настоящей любви к Истине, но служил себе и своим страстям: «Зане любве Истины не прияша, во еже спастися им, и сего ради пошлет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи» (2 Сол. 2,10–12). Не было силы и решимости быть до конца верным Христу – Истине, зато будут верить лжи и обману, и приветствовать их всем сердцем!

Святые отцы Скита пророчествовали о последнем поколении, говоря: «что сделали мы? И отвечая, один из них по имени Исхирион сказал: мы сотворили заповеди Божии. Еще спросили: следующие за нами сделают ли что–нибудь? Сказал же: они достигнут половины нашего дела. А после них что? И сказал: не будут иметь дел совсем люди рода оного, придет же на них искушение, и оказавшиеся достойными в оном искушении, окажутся выше нас и отцов наших». (Древний Патерик, С. 341).

Таково представление о христианах последних лет! То самое «последнее отступление», которое послужит к отбору плевел лжи и гордыни со всемирно–исторической нивы, будет для подлинных христиан очищающим пламенем, которое приведет их ко Христову Царству еще скорее и прямее, чем великие подвиги и знамения древних отцов! Надо, чтобы бдительно и бодро были встречены и проведены великие страдания и искушения последних времен! «Бдите и молитеся, да не внидите в напасть»».

Новомученица Валентина Уфимская

На Урале, под Уфой, в 1923 году мученически скончалась девица Валентина, фамилия которой осталась неизвестной. Она была студенткой педагогического техникума. Когда Уфимского архиепископа Андрея, пребывавшего в ссылке, замещал епископ Иоанн, в епархии разгорелась борьба с обновленчеством. Епископ Иоанн выпустил послание с обличением раскольников. Верные сыны и особенно дочери святой Церкви понесли это послание по епархии. Среди самоотверженных подвижниц одной из самых бесстрашных и деятельных была девица Валентина. Когда она появлялась в приходе, народ, разбуженный ею, составлял новые "двадцатки", изгонял обновленцев и принимал Православного священника. Уфимские газеты писали тогда, что при появлении этой миссионерки "в деревнях вспыхивают бабьи психозы". ГПУ гонялось за ней без устали, против неё устраивали засады и пикеты. Продолжалось это довольно долго. Наконец её арестовали, но обновленчество в епархии было уже разбито. Когда схваченную подвижницу уводили на пароход, она крикнула вышедшим провожать её женщинам: - А здорово мы их, сестрицы!

В это время рассвирепевший конвоир неожиданно ударил её кулаком в спину. Валентина упала со сходен в воду, началась суматоха. Люди бросились спасать девушку, но то ли она ударилась обо что-то и потеряла сознание, то ли не умела плавать, но на поверхности воды она не появилась, а сразу найти её не смогли, и только через полчаса её вытащили из воды мертвой. Тюремщики схоронили Валентину тайком, но Православный народ отыскал её могилу и перенёс останки мученицы на деревенское кладбище, с надеждой на её будущее прославление.