Память мученика Виктора Матвеева

Память 18 декабря (по ст.ст.)

Виктор родился в семье постоянного солдата Царской Армии в с. Боровичи в 1869 г. Он был сподвижником монахов Пахомия (Русина), Анатолия (Смирнова), Феогноста и Ираклия (Митяхи). В юности был исцелен о.Иоанном Кронштадтским от неизлечимого недуга и благословлен им на странничество, заповедавшим ему питаться хлебом, сахаром и чаем. Виктор распрощался с матерью и ушел странствовать. Много лет странствовал по России, бывал в Сибири, на Украине - в Киеве и др. местах. В г.Верный (Алма-Ата) пришел перед революцией По воспоминаниям А.С.Нагибиной:

"Построил себе келью на самой вершине Мохнатой сопки, но проведя там одну зиму, по причине глубокого снега на вершине горы, не имея возможности общения с другими подвижниками, спустился ниже на гору Горельник".

"Там тоже поставил себе келью - маленькую рубленую избушку, в ней печка глиняная, кровать - три горбылины, устланные соломой, - да стол. Так и жил.

"Семиречье, - говорил он, - лучше всех мест. И народ очень хороший в Семиречье, добрые и верующие люди".

В 1923г. из Аксайского ущелья пришел на эту же гору иеромонах Пахомий (Русин). Скит на Мохнатой сопке, где жили монахини, находился неподалеку.

Из воспоминаний А.Нагибиной:

"Виктор ходил к нам часто, и мы к нему часто ходили... И в город он приходил  на каждый праздник и в каждый пост говеть и причащаться. Этот Виктор - на весь город был! Это чудной жизни старичок. Как увидят его: "Виктор идет к нам!" - и  каждый старается дать ему кто сахара, кто сухарей, кто чая. Больше он не брал ничего и денег не принимал, не любил деньги... Спрячет все подаяние за пазуху своего зеленого брезентового плаща, кушаком подвяжется и уходит в горы. Круглый год ходил он в брезентовом плаще, зимой и летом...Он был маленького роста, сухощав, быстр, но не резок в движениях, с негустой темно-русой бородкой и темными, прямыми и длинными волосами, лежащими на прямой пробор. Говорил он быстро, чуть надтреснутым голосом...

На Горельнике жил огромный медведь. Иногда он спускался с горы и садился неподалеку от Викторовой кельи. Но Виктора он никогда не трогал и, когда подвижник говорил ему: "Иди, мишка!" - медведь вставал и уходил".

Из воспоминаний монахини Магдалины (Халиной Ф.С.):

"Мы много странствовали в то время по горам: о.Пахомий, Виктор, я и Саня Нагибина. От самого Каскелена до Тургеня пешком по горам ходили...

А бывало, сидит Виктор в своей келье, потом встрепенется, побежит к о.Пахомию: "Бери скорее чайник, бежим туда, далеко по щеле в горы, там есть святое место, там чайку попьем. Там святое место! Там - Ангелы!...".

С о.Пахомием они много странствовали. Куда бы ни шел Виктор, все с Пахомием...Отец Пахомий молился много. Виктор тоже был сильный молитвенник. Но как и когда он молился, я не знаю. Иногда он по неделе жил на Медео в скиту, в Саниной келье, а Саня ко мне переходила... ".

Из воспоминаний А.Нагибиной :

"О сокровенной жизни его внутреннего человека мы знали мало. Но не могли  не чувствовать, что за внешним его чудачеством и юродством кроется

самоотверженный подвиг, за неназойливым ворчанием - любовь к нам, как к детям немощным и неискусным, за видимой общительностью - великая тишина и тайна созерцания невидимого мира...

Это было в конце 1920-х годов, летом. Мы с инокиней Мариамной ходили по горам. Пришли на Горельник в келью к Виктору. Неподалеку под горой была яма, в которой он молился. Был поздний вечер... Не помню зачем, я вышла из кельи и пошла в сторону ямы. И вдруг вижу - Виктор стоит на коленях в воздухе, примерно в метре от земли и еще в 1,5 м от дна ямы и молится с воздетыми к небу руками. Я была порясена, мне стало страшно не потому, что он стоял на воздухе -я читала жития святых и знала о такой молитве - а потому, что своим приходом мы мешаем ему молиться, нарушаем его тишину. И тихо-тихо, чтобы веточка не хрустнула, я попятилась назад, а, зайдя за гору, побежала что есть сил к Мариамне, рассказала о том, что видела, и мы ушли, оставив его... ".

В конце 1920-х и начале 1930-х гг. церковная жизнь в Алма-Ате терпела особые потрясения. В городе происходили поголовные аресты духовенства, монашествующих и просто православного люда. В горах - облавы на пустынников... В горах монахи жить уже не могли. Те, кто не был арестован, спустились в город. О.Пахомий тоже покинул свою келью. Лишь Виктор оставался на Горельнике, но жил тихо, втайне от чужих. Он по-прежнему приходил к сестрам-монахиням в Никольскую церковь и в его поведении не было особых перемен... После ареста о.Александра Скальского и о.Стефана Пономарева 10 декабря 1931г. Виктор перестал бывать в Никольском храме. А.Нагибина с инокиней Мариамной заходили к нему на гору Горельник.

С начала 1930-х годов вплоть до своего ареста жил в Аксайском ущелье. Имел непрестанную умно-сердечную Иисусову молитву, в молитве поднимался от земли. В народе пользовался авторитетом как прозорливый старец.

Из воспоминаний Н.Г.Казулиной:

"В 1932г. мать Рафаила возила меня в Алма-Ату. Мы приехали к матушкам Евфалии, Марьяше, Феодоре, с которыми жила племянница матушек Феодоры и Александры Настенька Нагибина.

Никольский собор был тогда еще открыт, там служил епископ Герман.  А в подвале собора жили матушки. Они пекли просфоры для собора и собирали сухарики - передачи для подвижников алма-атинских: отца Виктора, отца Тавриона. Отец Таврион, когда мой папа приехал в Алма-Ату, говорил ему, что он много лет, не посещая город, жил в горах и ел дикую картошку и траву. Тогда же я слышала об иеромонахах Серафиме и Феогносте, которые уже были расстреляны, за них там молились и считали их великими подвижниками. Мы с матушками Рафаилой и Феодорой, по поручению о.Пахомия, пешком, с котомками, поднимались в горы на Медео, где по правой стороне ущелья   находилась его пещера. В пещере у него была мука в жестяных баночках. Так мы шли с горына гору, между елок, и вот добрались до одной елки. Корни ее лежали на земле, матушки их раздвинули, нашли там дверку и вошли в пещеру. В пещере пахло цвелью, в уголке был сделан из глины святой уголок и стояла картонная иконочка. Мы помолились, взяли там муку в жестяных баночках и пошли к отцу Виктору (Матвееву) - он жил на другой горе. Мы принесли ему сухарей. У отца Виктора был деревянный домик, сруб два метра на два. И что я запомнила: внути домик был красный от клопов. Отец Виктор (вот старец был! на нем засаленная фетровая шляпа, одет в подрясничек, сверху плащ), завел нас в свою келью и сказал: "Ночуйте здесь и ни одного клопа не давите! Это тоже творение Божие!". В келье стоял керосин. Матушки натерли меня керосином (клопы керосина боятся), и я ночью все-таки спала, а они не спали. Отец Виктор ушел ночевать куда-то под елку. А утром пришел. Я слышу, он с кем-то разговаривает и думаю: "С кем он разговаривает?" А он приручил ворона, говорит ему: "Сейчас, чейчас тебе дам". А ворон ему отвечает с дерева: "Кар! Кар!". Я не знаю, был ли он монахом, но мы его называли "старец Виктор". Мы у него переночевали, он нас напоил чаем, поухаживал за нами, и мы отправились в город... "

Странника Виктора арестовали ночью, в горах. В одно время с ним в городе арестовали Александру Нагибину. Немного позже арестовали в городе отца Пахомия Русина и других монахов и монахинь. Обвинение "руководитель алма-атинской части к/р группы церковников" Статья ст.58-10,58-11 УК РСФСР. Приговор=5 лет ссылки в Казахстан Групповое дело "Дело иеромонахов Макария (Ермоленко), Пахомия (Русина) и др. Казахстан, 1936г."

Из обвинения: "Задачи к/р группы монахов сводились к следующему:

     1) Переход на нелегальную её реятельность.

     2) Проведение к/р религиозной работы среди верующих с целью срыва мероприятий Советской власти в области колхозного строительства и агитации против сов. власти...

Руководителем алма-атинской части группы церковников был Матвеев Виктор Матвеевич. Эта часть группы, обосновавшаяся в горах Аксая, развернула свою религиозную деятельность среди верующих Никольской церкви г.Алма-Аты. Пользуясь репутацией "прозорливого старца", Виктор привлекал к себе массу паломников-верующих, которые, несмотря на дальность расстояния (30км), систематически посещали тайные кельи монахов в мест.Аксай, приносили им продукты и участвовали в тайных богослужениях. Связь между "талгарской" и "аксайской" группами контрреволюционеров осуществлялась путем встречи руководителей Макария, Пахомия, Виктора, Антония в Алма-Ате на квартирах у монашек или в Никольской церкви. Пребывание участников группы в Алма-Ате тщательно конспирировалось...

Кроме тайной деятельности, монахи вели систематическую а/с агитацию среди посмещавших их верующих, распросраняли провокационные слухи о войне, о скорой кончине мира, агитировали против колхозов...

В июле 1935г. в горах Аксая в келье монаха Виктора обсуждался вопрос о неизбежности войны и скором падении Советской власти... "Из Алма-Атинской тюрьмы старец Виктор был направлен в Караганду, оттуда

в 1936г. переведен в Кзыл-Орду.Находился в ссылке в пос.Орловка Южно-Казахстанской обл..Был арестован в ссылке тройка при УНКВД по Южно-Казахстанской обл.

30/12/1937 Обвинение "участник контрреволюционной организации церковников, систематическая к/р деятельность, широкая связь с духовенством и верующими в к/р целях, принимал иеры для устройства келий в горах" Приговор-высшая мера наказания – расстрел. Групповое дело "дело контрреволюционной организации церковников Чаяновского р-на Южно-Казахстанской обл., 1937г." Проходил по одному делу вместе со священниками Иоанном Мироновским и Владимиром Преображенским. Из обвинительного заключения, вынесенного 30 декабря 1937г.:

"УГБ НКВД Чаяновского района вскрыта группа церковников, являющаяся филиалом вскрытой и ликвидированной к/р организации церковников Южно-Казахстанского ОблУНКВД.

К/р организация церковников возглавлялась епископами Иосифом Петровых, Кириллом Смирновым и Евгением Кобрановым с основным центром руководства, находящимся в Южном Казахстане.

Вскрытая к/р группа церковников в Чаяновском районе устроила два нелегальных молитвенных дома, проводила нелегальные отправления религиозных обрядов, распространяла религиозные стихи"Был расстрелян 31 декабря 1937г. вместе со священниками Иоанном Мироновским и Владимиром Преображенским в 24 часа.

По сведениям из Алма-Атинской тюрьмы старец Виктор был направлен Караганду, оттуда в 1936г. переведен в Кзыл-Орду и выброшен с борта самолета по дороге к месту ссылки.